Добрицына И.А. От постмодернизма - к нелинейной архитектуре: Архитектура в контексте современной философии и науки. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 416 с.

 

8. ТЕХНОГЕННАЯ АРХИТЕКТУРА. ТЕОРИЯ И ЭКСПЕРИМЕНТ

 

Компьютерные техники и трансформация проектного процесса

 

Архитектура, технология, культура

Отношения между современными компьютерными техниками и творчеством в сфере архитектуры становятся все более сложными и многообразными. Компьютерные техники создают новые эффекты, которые воздействуют напрямую или косвенно влияют на предмет творчества, кардинально меняя поведение архитектора и процесс создания произведения. Все это трансформирует саму культуру творчества. Архитектор, художник, принимая современные техники или активно противясь им, создает нечто совершенно новое, а главное, переходит в совершенно иную фазу творчества.

Внедряясь в самые различные сферы человеческой деятельности, компьютерные техники оказывают большое влияние на современную культуру в целом. Используя лексику новой науки, можно сказать, что они встраиваются где-то в точке начала и конца некоей «петли с обратной связью», проходящей через всю культуру. Такая петля как нечто целое все больше врастает в культуру, захватывает ее с помощью новейших технологий. Скорость создания и распространения новых техник зависит от скорости усвоения технологии в целом, степени ее вовлеченности в культурный контекст.

Активное усвоение этих новшеств пользователями самых различных категорий и в самых различных сферах деятельности уже сегодня создает предпосылки для качественной трансформации культуры. Нет сомнения в том, что вклад современных техник ложится на чашу весов ее эволюции.

Неудивительно, что, осваивая новую технологию, современная культура постепенно интегрирует теорию нелинейной динамики. Корни теории - в естествознании и в философии постмодернизма. Ее концептуальная модель синтезируется во встречном усилии обоих типов познания - естественнонаучного и гуманитарного. Сущность теории - описание нелинейных процессов, в которых реализуется феномен

303

 

ветвления траекторий эволюции какой-либо системы. Множество систем в природе и социуме описываются посредством такого теоретического обоснования.

Важно отметить, что сама культура в наше время развивается весьма специфично, и ее действительно целесообразно рассматривать как самостоятельно эволюционирующую систему. Используя лексику современной теории сложности, можно сказать так: если современная культура в каком-то смысле управляема, то управляет ею особый организационный процесс, в котором главенствующую роль играют самоорганизация, бифуркация и продуцирование качественно новых результатов.

 

Архитектор и программист

Архитектура, сохраняя статус традиционного вида искусства, относительно недавно вступила на путь освоения новейших достижений науки и технологии нашего времени. Быстрое распространение новых компьютерных техник привело к ряду проблем.

К середине 1990-х в профессиональных публикациях звучало беспокойство в связи с большим прорывом технологии в архитектуру, навязыванием архитектору новых программ и рабским, нетворческим их использованием. На этом начальном этапе возникало опасение и по поводу того, что новая техника может остаться лишь виртуозным инструментом репрезентации проекта, освободителем от рутины, удобным средством согласованной работы со «смежниками» и ничем больше. Программист постепенно становился заметной фигурой в архитектурном проектировании. Сама архитектура, увлеченная световыми и стробоскопическими эффектами, превращалась в подобие информационного дисплея. Обсуждались и способы преодоления такой ситуации. Создание интерактивной архитектуры представлялось главной целью, позволяющей архитектуре утвердиться в новом качестве, стать концептуально соизмеримой со временем1.

Ситуация резко обострилась, когда появились новые виртуозные техники, предложенные архитектору как самодостаточный инструмент для создания новой формы, не требующий творческого усилия профессионала. Особенно остро встала проблема сохранения ведущей роли архитектора в проектном процессе. Просматривается тенденция передачи инициативы в руки программиста с его опорой на вычислительное мышление, на моделирование архитектурной формы с помощью сложнейших техник, заимствованных из арсенала современной науки. На фоне изменений в структуре процесса проектирования еще одна фигура возвышается до уровня автора-творца это инженер-конструктор, творчество которого опирается на вычислительное мыш

304

 

ление, на «поэтику» математики и довольно легко срастается с новым проектным инструментарием.

Что можно противопоставить складывающемуся положению вещей? По видимому, никогда не стоит путать идею с ее воплощением. Если архитектор сегодня работает с программистом, понятно, кто в этом тандеме является креатором, а кто человеком от техники. Конечно, для самого архитектора не исключена возможность выступать еще и в роли программиста, но заменить генератора замысла проекта программистом, пусть даже высокоизобретательным в своей области, нельзя. Творческий замысел, поиск образа, кристаллизация идеи - прерогатива архитектора. Работать с программой можно, когда идея уже рождена. И здесь требуется программист, возможно и архитектор-программист, вводящий идею в круг ее виртуальных превращений. Современные компьютерные техники, безусловно, влияют на сферу воображения архитектора, но их главное предназначение - усилить одно из традиционно ведущих звеньев развития архитектуры - проектный эксперимент.

Сотворчество архитектора и инженера - ситуация вполне реальная. Во многих проектах имя инженера уже стоит рядом с именем автора-архитектора.

Постепенно определились несколько главных направлений использования цифровых технологий в архитектуре. Первым остается развитие новых техник непосредственно для оптимизации традиционного процесса проектирования. Второе направление, связанное с нелинейными экспериментами, ориентировано на высокомощные компьютеры. Здесь набирает силу развитие техник искусственного интеллекта применительно к строительному процессу, согласованных с проектным творчеством.

Продолжается исследование виртуальной реальности как новой сферы эстетического опыта в архитектуре. И наконец, усиленно развиваются наиболее притягательные для архитектора, настроенного на новаторский поиск, исследования новых принципов формообразования в архитектуре, которому мы и уделим основное внимание в данной главе.

 

Нелинейное моделирование

Как мы уже отмечали, в 1990-е годы был мощно представлен первый эксперимент по формообразованию, использующему принципиально новое, нелинейное мышление, доступное компьютеру, - нелинейная архитектура Эйзенмана, Гери,Либескинда,Линна, ван Беркеля, Хекера, Макфарлана, Жакоб, Реггетта и других пионеров эксперимента. Нелинейная архитектура - название весьма условное. Оно объединяет новейшую генерацию проектных экспериментов в архитектуре, ориенти

305

 

рованных на сложные компьютерные программы, использующие принципы нелинейной динамики.

Не приходится говорить о каком-либо внешнем сходстве произведений, соотносимых с понятием нелинейная архитектура. Нелинейная архитектура не стилевое направление, она не является даже движением единомышленников. Эта новая архитектура не связана единой философской, культурной или идеологической установкой, интегрирующей формальный поиск и задающей ему некие рамки. Нелинейность в архитектуре определена прежде всего особой техникой моделирования архитектурной формы. Нелинейное компьютерное моделирование обращается не столько к привычной для архитектора геометрии, сколько к вычислительному мышлению, ориентированному на нелинейные процессы. Архитектор рождает идею формального замысла, он же создает нечто вроде сценария возможного его воплощения. Развитие своей формальной идеи он может доверить компьютеру. Вычислительная техника и программное обеспечение позволяют архитектору ввести в компьютер начальные параметры, систему корректировки и ограничений.

Дальнейший процесс моделирования развивается благодаря особому «механизму самоорганизации». Архитектор лишь наблюдает процесс эволюции первоначального замысла. Он может вмешиваться в этот процесс и влиять на него, но не с помощью привычной геометрической коррекции, хорошо служившей ему до сих пор, а используя приемы информационного воздействия на определенные зоны преображающейся на его глазах модели, применяя различные корректирующие формулы нелинейного характера.

Первые нелинейные опыты 90-х с использованием новой техники моделирования показали свободу архитектора в построении индивидуального языка. Особенно притягательными оказались криволинейные формы, наглядно демонстрирующие открывшуюся независимость архитектурной формы от евклидовой геометрии. Пионерами «криволинейности», «текучести», «каплеобразности» выступили Френк Гери, Грег Линн, Джеффри Кипнис. Наряду с языком криволинейных форм была представлена и жесткая рациональная форма - фрактальная геометрия кристаллов как частный случай нелинейной фрактальной геометрии.

Питер Эйзенман продемонстрировал возможности компьютерного моделирования в головокружительной геометрии беспорядочных сдвигов изначально заданных простых прямоугольных форм. Известный его проект Аронофф-центра в Цинциннати создан благодаря оригинальному использованию математического нелинейного процесса. Соединение волнообразной в плане постройки (кривая, положенная в ее

306

 

основу, описывалась нелинейными уравнениями) с коробчатой структурой, то есть наложение двух геометрий, строилось по принципу нелинейности, и благодаря нелинейной природе отношений между отдельными элементами ни один из вариантов наложения форм не был повторен.

Упрощенно схему моделирования этой постройки можно описать следующим образом. Первоначальным элементарным фигурам (прямоугольным боксам) были заданы различные режимы движения - повороты, наклоны, качание, вращение, растяжение, сжатие, сдвиги - с различной скоростью, в различных ритмах, но в пределах ограничивающих параметров. С помощью специальных алгоритмов всей этой сложной многокомпонентной системе был задан режим эволюционных изменений. Такой механизм самоорганизации системы всегда рассчитан и на неожиданные, случайные изменения, возникающие в сложном столкновении режимов поведения отдельных компонентов. Техника моделирования, построенная на нелинейных вычислениях, позволила проследить множество неуловимых, независимых движений в их совокупности и выбрать окончательный вариант, наиболее подходящий для воплощения в реальности. Таким способом Эйзенман создал особый, неповторимый язык «кусковатых» форм, родственных беспорядочным напластованиям геодезических слоев земли, в основе которого - эстетика непостижимых энергий коловращения гигантских пластов земной коры.

Нелинейный опыт Дэниела Либескинда - постройка Еврейского музея в Берлине и неосуществленный проект Музея Виктории и Альберта в Лондоне - продемонстрировал его привязанность к языку деконструктивизма. Создание музея было целиком доверено компьютеру. Не было привычного рисования и черчения, бумаги не было вообще. Вся документация трехмерной модели размещалась на дисках CD. В основу формирования конструкции и системы обшивки здания положены нелинейные процессы.

Френк Гери в проекте Музея Гуггенхейма использовал и компьютерное моделирование, и ручное макетирование для взаимной корректировки замысла. Лишь конструктивное решение своей знаменитой постройки он целиком доверил нелинейному процессу.

После первых опытов нелинейной архитектуры поднялась мощная волна по внедрению программ, заимствованных из новой, нелинейной науки, в область архитектурного творчества. Вычислительная техника продолжает властно входить в мир архитектуры - в сферу проектирования, производства материалов и возведения зданий, она покушается даже на область воображения. Программное обеспечение для архи

307

 

тектурного и инженерного проектирования развивается стремительно - от систем компьютерного черчения до программного инструментария высокой мощности, рассчитанного на объемное моделирование и предоставляющего широкий набор аналитических возможностей. Современные программы легко создают и модифицируют точнейшие цифровые модели для архитектурных идей и без труда оценивают возможности их производственного воплощения.

Однако современный программный инструментарий все же недостаточно совершенен для моделирования идей архитектора. Он гораздо больше приспособлен для ускоренного генерирования проектных альтернатив, причем сам процесс генерирования альтернатив происходит за пределами понимания архитектора.

 

Классический союз теории и эксперимента

Теоретическая мысль едва поспевает за экспериментами по формообразованию на основе компьютерных техник. На этом фоне возникает парадоксальная ситуация, при которой новая техника моделирования архитектурной формы объявляется едва ли не локомотивом в развитии формообразующей мысли. Тем самым прежний классический союз теории архитектуры и рукотворного персонального проектного эксперимента, задававший импульс развития архитектурной формы в течение всего XX века, как бы сдвинут на второй план, а в некоторых текстах уже звучала мысль о полной отмене его влияния.

На наш взгляд, такая тенденция принципиально неверна. Никакая экспансия техники никогда не означает отмены мысли и художественной интуиции. Действительно, в классической связи теории и эксперимента на переломе XX и XXI веков происходят существенные перемены и перестановки. Эти изменения идут на фоне пришедшейся на конец XX столетия радикальной ревизии глобальной научной концепции самой природы - от концепта «механизма» к соматическому концепту «живого организма». Наука, в особенности биология, стала осваивать теорию сложности и стохастическое (случайностное) поведение систем. Архитектура совершает тот же стратегический ход.

Намечающийся радикальный поворот профессионального сознания означает, что вслед за новой наукой осваивается глобальный концепт «организма», что, судя по всему, влечет за собой коренные изменения архитектуры. Радикальный поворот проектного эксперимента заключается в том, что доверенная компьютеру процедура формообразования ориентирована на идею эволюционирующих самоорганизующихся систем. Работа с формой как бы «уходит из рук» творца. Возникшая колли

308

 

зия - следствие опережающего развития эксперимента. Классический союз теории и эксперимента тем не менее должен сохранить главенствующую роль в развитии новых принципов формообразования и в современной тенденции к индивидуализации архитектурного языка.

 

Потенциал новых техник

Экспериментальный потенциал новых техник поистине неисчерпаем. Действительно, появляющиеся сейчас новые техники, использующие эффективный вычислительный синтез, открывают перед архитектором мир невиданных возможностей. Проектировщик уже оценил перспективу использования нелинейных процессов и зачастую видит в них спасительный ключ для достижения высококреативного и инновационного решения. Техники сменяют одна другую стремительно: вчерашнее новшество сегодня уже рассматривается как рутинная проектная задача.

В первые годы XXI века архитектура демонстрирует все более многообразные способы применения цифровой технологии, нацеленной на творческое ее освоение ради продвижения новых способов формообразования в архитектуре. На переломе столетий проводилась большая работа при крупных университетах, в студиях и лабораториях по творческому использованию компьютера. Техника моделирования архитектурной формы, построенная на нелинейных процессах, становится все более

309

 

разнообразной. Не угасает интерес к «диковинным» формам, развивающимся за чертой евклидовой геометрии, - солитонам, фракталам, гиперкубам, лентам Мёбиуса, торам и тороидам. Реализуются проекты интерактивной архитектуры. Еще более изысканными стали поиски в области специальных эффектов. Архитектура осмысливает потенциал весьма жестких, заимствованных у науки техник морфогенеза, пытаясь подчинить их своим творческим целям.

Особая проектная техника, использующая стохастические и эволюционарные методы, появилась совсем недавно. Она дает возможность генерировать совершенно необычные проекты с интригующим геометрическим решением. Опасность видится в том, что предложенный эксперимент таит в себе соблазн легкой удачи для архитектора. Власть творца становится эфемерной. Некое таинство происходит где-то внутри компьютера, вызывая мистическое чувство сопричастности машины к творчеству.

Но согласимся, что, не слишком разбираясь в устройстве автомобиля, мы тем не менее управляем им по своему усмотрению. И возможно, в целях сохранения власти архитектурной идеи нужен лишь хорошо отредактированный язык для коммуникации с системами вычислительного мышления, а тем самым и для осознанного влияния на новый и пока мало освоенный динамический процесс формообразования. Тогда вопрос о власти архитектурного замысла - это лишь вопрос времени. Тогда и современный компьютерный проектный эксперимент, как бы ни завораживал он скоростью и техникой генерирования новаций, снова занимает подобающее место рядом с теоретической мыслью, а союз теории и эксперимента снова служит основой синтезирующей силы архитектурного замысла.

 

Разнообразие новых техник

Множество архитекторов и архитектурных студий проводят эксперименты с самой новейшей техникой, чтобы внедрить непосредственно в архитектурное проектирование организационные процессы различного типа. Они раскрывают перед архитектором новые горизонты, вносят новые возможности в процесс проектирования.

Наступательное движение техники и повороты культурного сознания все это, вместе взятое, заставляет пересматривать философские основания архитектуры и самого процесса архитектурного мышления. Зачастую такая рефлексия происходит непосредственно в процессе изучения новых методов моделирования формы. Практически все новейшие опыты с компьютерной техникой ведутся за чертой линейного мышления. И понятно, что здесь прослеживается теоретическая рефлек

310

 

сия, ориентированная на ментальный поворот культурного сознания. Так, на фоне внедрения в архитектуру новых организационных программ пересматривается детерминистское понятие причинности - в свете нелинейных, «перевернутых», соматических (относящихся ко всему организму) процессов, порождающих качественно новые эффекты.

Приведем несколько примеров проблемных проектных исследований, связанных с новой техникой моделирования формы в архитектуре2.

Одна из конкретных задач и, по-видимому, наиболее актуальная - сопряжение с проектным творчеством техники организационного процесса (или процесса самоорганизации, иначе, механизма самоорганизации), а вернее было бы сказать, его имитации. Над этой проблемой работает целый ряд архитекторов и программистов. Мануэль Де Ланда исследует возможности применения известной в современной биологии техники генетического алгоритма для архитектурного проектирования. Генетический алгоритм в архитектуре - особая система, в которой некое моделирующее устройство имитирует процесс эволюции, а программное обеспечение само продуцирует новую форму. Казалось бы, использование такой техники, как генетический алгоритм, способно практически заместить традиционного проектировщика, но и здесь эффективность результата зависит от творческого подхода к процессу.

Еще одна активно разрабатываемая идея - введение динамической компоненты в традиционно статический объект архитектуры. В последние несколько лет разрабатывалась теоретическая концепция «формы-движения» в архитектуре (Грег Линн). Действительно, соотнести новую технику с материальным объектом весьма проблематично, но становится возможным в случае создания модели динамической организации архитектурного объекта. Современные компьютерные техники построены на процессуальной основе, следовательно, любой материальный объект здесь рассматривается уже не как статичный объект, а как динамическая организация. Все это бросает вызов состоянию стаза, застоя формального объекта в архитектуре. Кристина Шии создала прототип системы особой синтетической техники, названной ею Эйф-форм. Система соотносит материальную форму с проблемами геометрии, топологии, инженерного искусства. Она создает эффект выхода из специфики материальных ограничений. Она позволяет взаимодействие с динамическими процессами и способствует ускоренному генерированию проектных альтернатив. Тем самым привычное материальное сдерживание лишается силы. Эта новая вычислительная техника ведет к созданию непривычной свободной формы - «каплеобразной», «кляксообразной», криволинейной, - к дискретным структурам, к учету особых свойств массы

311

 

и конструкций, стоящих за пределами их обычных свойств. Разработки такого рода, безусловно, означают переход на новую, альтернативную, ступень в проектных поисках, на которой снимаются материальные ограничения.

Известно, что развитие современных техник в архитектуре опирается на освоение компьютерных техник ряда других дисциплин, причем крайне различных. Архитектура обращается к биологии, к смешанной музыке, к джазовой музыке, к экологии. Что касается экологии, то она все чаще выступает как генерирующий фактор для развития техник в тех случаях, когда проектное решение архитектурного объекта во многом определяется влиянием окружающей среды. Группа «Оушн Норд» использует современное экологическое знание, создавая свою организационную парадигму, чтобы иметь возможность четко артикулировать окружающую среду и понимать ее как динамически разворачивающееся порождающее поле. Раз работанный группой подход к проектированию раздвигает рамки традиционного процесса, кардинально меняет представление о постройке. Авторы стремятся вызвать динамические отношения между материальной формой, условиями окружения, социальными перипетиями, возможностями расселения и субъектами расселения. Инклюзивный подход рассчитан на намеренную, но не жестко навязываемую культурной средой трансформацию, не исключающую непредвиденных влияний и случайностей.

Разработка современного технического потенциала новых эффектов, воздействующих на восприятие, также приводит к трансформации современных условий проектирования. Фирма «F0A» («Форин Оффис Аркитектс») использовала потенциал компьютерной архитектурной техники для разработки приемов воздействия на эмоции. Представители фирмы считают, что все традиционные эффекты - пространственные, материальные - ограничивают архитектуру, сводят ее к давно известным проблемным отношениям типа «внешнее-внутреннее», «фигура-фон», что и побудило фирму начать поиск новой, более гибкой и открытой системы. Новая система «F0A» описывается в понятиях театральных эффектов, эффектов перформанса, исполнительства. Она, безусловно, способна оказывать обратное воздействие на культуру. Сочетание различных компьютерных техник в комбинации с множеством вариантов материальной организации рождает максимально действенные эффекты. Некоторые приемы такого рода уже использовались в архитектурной практике. Ряд архитекторов привлекает для своих проектов программное обеспечение по спецэффектам из современного кинематографа. Качественно новые эффекты постоянно разрабатываются.

312

 

Известный инженер-конструктор Сесил Бэлмонд, председатель оперативного совета «Ове Аруп» (OveArup), глава прогрессивной группы геометров, придерживается иконической (изобразительной) позиции в современной архитектуре. Бэлмонд всегда работал на самом переднем крае и сотрудничал с самыми известными архитекторами-новаторами и экспериментаторами трех поколений - Филипом Джонсоном, Тойо Ито, Ремом Кулхаасом, Дэниелом Либескиндом, Беном ван Беркелем. Он считается первооткрывателем феномена взаимопроникновения цифрового образа и материальной формы. Иначе говоря, он виртуозно переводит электронные модели в пространственные конструкции своих новейших построек. Инженерные открытия Бэлмонда, безусловно, опираются на блестящие знания современной техники и технологий. Более того - они рождены в контексте современных философских и научных представлений.

Программисты Питер Теста и Девин Уайзер пытаются соотнести «вычислительное мышление» с процессом архитектурного проектирования. Они разрабатывают теоретическую основу синтезированного процесса и строят всю его «вычислительную среду». С этой целью используется междисциплинарный подход, который включает в себя или как-то приспосабливает к проектированию новейшие техники программирования, связанные с искусственным интеллектом, вычислительной геометрией, с продвинутым строительным искусством и производством, с науками о физическом мире. Все это используется для того, чтобы кардинально реконструировать процесс генерирования формы в архитектуре. Принципиальным основанием в разработке Тесты и Уайзера является установка на синтез пространственных и структурных моделей. С помощью такого синтеза создаются «паттерны» саморегулирования, вероятные изменения которых управляются развитием самой системы. «Управляющим фактором» служит введенный ими процесс диалога между компонентами системы. Сложные диалоговые отношения между архитектурной формой и техникой, начало которых заложено внутри самих этих несвязанных и все же родственных сфер, изменчивы и интегрируют нелинейные комбинации цифровых и нецифровых последовательностей, новаторских алгоритмов и интенсивных «глубинных» вычислительных техник. Результатом стохастических и эволюционарных процессов, в основу которых положена созданная авторами «вычислительная среда», стали трехмерные модели структур и поверхностей. Как и в работе Кристины Шии, здесь просматривается попытка программирования синтетического процесса, в котором архитектурный и конструктивный проекты разрабатываются (и корректируются) одновременно с проектом производства строительных элементов. Программа ведет сложный диалог всех участвующих позиций.

313

 

«Тороидальная архитектура» Престона Скотта Коэна - это авторская разработка особой геометрической техники, которая способна создавать необычные эффекты во всех системах архитектурного произведения - программной (функциональной, сценарной), пространственной, структурной. Программа развивается, почти в буквальном смысле движется, от функционально бедной сердцевины постройки к ее тематически насыщенному периметру. Пространственная последовательность строится в противоположном направлении, то есть пространственная структура усложняется от периферии к центру, где обогащается необычной геометрией тора. (Тор - пространственная фигура, напоминающая бублик. Она получается в результате вращения круга вокруг некой оси, лежащей в плоскости этого круга, но его не пересекающей. Тор можно представить себе как фигуру, противоположную шару. Шар имеет плотное ядро в центре. Тор, напротив, в центре имеет пустоту. Тороиды - пространственные архитектурные формы, построенные по образу тора.) Разработка Коэна представляет собой качественно новую структуру, плотно совмещенную с тороидами, что обеспечивает приспособленность постройки к самым различным пространственным обстоятельствам. Тор, тороиды продуцируют «перевернутую функциональность», при которой не функция вырабатывает форму, как предписывал функционализм, а напротив, форма подсказывает функцию. И результат, по мнению самого автора, получается даже в чем-то лучше.

Наибольшее впечатление производит реализованная идея растущего архитектурного сооружения, разработанная Макото Сей Ватанабе для станции токийского метро «Иидабаси». Проект и его реализация осуществлены на основании многолетних теоретических разработок программы под названием «Город на основе индукции». Задачей научного проекта было создание теории, позволяющей вести проектные разработки, делать стройные логические построения. Программа должна сама собирать, учитывать и комбинировать множество параметров объекта и выдавать оптимизированное решение проблемы. Ватанабе полагает, что компьютерная архитектура может обойтись без проектировщика как такового. Он уверен, что сложные криволинейные поверхности, рожденные компьютером, прекраснее того, что может создать воображение человека, подобно тому, как голливудские спецэффекты более впечатляющи, чем реальные события. С помощью компьютера Ватанабе не просто усиливает красоту, подмеченную в природе. Он использует алгоритмы, способные, по его мнению, отражать сущность природных явлений. В пространство станции «Иидабаси» введена «паутина» - многостержневая рамная структура, целиком спроектированная с помощью программы. Часть сооружения, так называемое «семя»,

314

 

находится под землей. 1емя «прорастает» наружу и «расцветает» вентиляционной башней. Программа использовала принцип морфогенеза. В результате конструкция живо отвечает на комплексное воздействие нагрузок и становится то массивней, то тоньше и изящней. Конструкция показывает, как материал растет, расщепляется, вновь соединяется подобно растению в переменчивых условиях жизни. Особое впечатление производит утонченная эстетика интерьера станции метро. Художественное решение проекта посвящено игре визуальных, световых, тактильных и смысловых ощущений.

 

Необходимость расширения парадигмы формообразования

 

Отставание теории

Не располагая достаточным временем для создания теоретической основы в условиях стремительно развивающегося компьютерного эксперимента с формой, архитектура ведет частичные теоретические проработки одновременно с экспериментом, опираясь на некоторые идеи новой науки и философии. Но дело не только в дефиците времени: для создания теории необходимы и особая среда, и особое пространство культуры. А между тем и новая наука, ориентированная на мышление в сети Интернет, и современная философия не выработали пока методологической основы познания, непротиворечивой и доступной для понимания представителями культурного сообщества в целом.

Но при всем том, отмечают представители науки, фундаментальные математические и физические идеи, а также господствующие в наше время физико-математические парадигмы, главной из которых следует считать научную парадигму нелинейности, накладывают свой отпечаток не только на стиль мышления ученых (естественников и гуманитариев), но и на обыденное мышление всех без исключения людей. Они проникают в язык в форме речевых оборотов, встраиваются в логику, психологию и политику, этику и эстетику3.

Известно, что в последней трети XX века в науке был открыт особый тип нелинейного поведения большинства природных систем. Было обнаружено, что нелинейные методы описывают значительно более широкий круг процессов, чем линейные. В связи с новыми открытиями в современной науке сложилась своеобразная ситуация: наука переживает стадию становления новой рациональности - неклас

315

 

сическои и даже постнеклассическои; в ней меняется структура познавательной модели, складывается новая парадигма научного знания, сближающая естественные и гуманитарные сферы. Появляются даже новые области знания, выполняющие символическую и собирательную роль. Такую роль играет, например, синергетика, вобравшая в себя самую суть нового научного мировоззрения, пытающаяся обосновать единую междисциплинарную теорию. Эти усилия, предпринимавшиеся особенно интенсивно примерно с середины 90-х, безусловно, благоприятны для гуманитарных наук и искусства. В результате синергетического движения возникает своеобразный междисциплинарный язык, позволяющий гуманитариям иметь некоторое представление о методологических тайнах таких непроницаемых наук, как математика и физика.

Синергетика как движение первоначально опиралась на недавние открытия естественных наук: теорию детерминированного хаоса, теорию диссипативных структур, фрактальную геометрию природы, моделирование быстрых процессов, нелинейный анализ. Постепенно начали возникать внутренние, глубокие связи с гуманитарными науками. Аккумулированные в синергетике понятия самоорганизации, хаоса и порядка, нелинейности служат основанием для поиска универсальных паттернов эволюции и механизмов самоорганизации открытых нелинейных систем любого рода.

 

Пути перемен

Ситуация, складывающаяся на фоне все более широкого использования разнообразных техник в архитектуре, нуждается в теоретическом обеспечении. Однако то, что реально происходит, рождает мало связанные между собой теоретические «островки», создаваемые каждый раз для локальных целей. Теория, таким образом, представляет собой лоскутное образование на фоне экспансии техники. Из живой ткани философии выдергиваются отдельные положения, иллюстрирующие или подкрепляющие действия того или иного автора, при этом весьма активно осваивается лексика новой науки.

Появление междисциплинарного синергетического движения дает надежду на обоснование непротиворечивых теоретических предпосылок для решения проблемы формообразования в архитектуре на этапе ее перехода от традиционного проектного процесса к компьютеризованному. Несмотря на то что синергетическая парадигма критикуется за методологическую эклектичность, что вполне естественно при ее междисциплинарной ориентации, на наш взгляд, именно она может сыграть вспо

316

 

могательную роль в обосновании теоретических положений архитектуры в сложившейся ситуации.

Эклектичность на фоне постмодернистской культуры давно уже не воспринимается как неприемлемое качество. Более того, принципы компромисса, множественности смысловых структур, открытость Другому составили основу современной, так называемой поздней версии постмодернистской философии. Кроме того, современные представления, аккумулированные сегодня в области синергетики, дают право считать, что феномен переоткрытия традиции, не исключающий саму традицию, родившийся в XX веке в математике, биологии и физике, может затронуть и историческую науку, и социологию, и психологию, и теологию, и искусствоведение. По-видимому, не исключен он и в теории архитектуры. Демарш деконструктивистов против классики и всего классического подтверждает эту тенденцию.

Определившиеся в научной философии XX века методологические принципы нового рационализма, отменяющие жесткие причинно-следственные связи классического рационализма Нового времени, по всей видимости, могут быть полезными для расширения горизонта архитектурной теории и построения новой парадигмы. Затребовано временем адекватное современной культуре неклассическое и постнеклассическое видение - не отменяющее классическое, а втягивающее его в свою орбиту. В архитектуре оно пока не сложилось. Каким же образом новое мировидение может отразиться на центральной проблеме архитектурной теории - проблеме формообразования, точнее, проблеме генерирования новой формы? Тут важно понять, что процесс расширения архитектурной парадигмы уже идет, идет самопроизвольно, и нужна лишь особая ненасильственная методология, позволяющая закрепить нежесткую, но достаточно осмысленную парадигматическую связанность понятий, врастающих в пространство архитектурной теории.

Сегодня не требуется единого методологического стандарта или нормы, но следовало бы лишь обозначить, назвать, «озвучить» ряд понятий, заключающих в себе актуальные смыслы современной культуры мышления, адаптировать их к архитектуре. Где их искать - уже почти понятно. Неясно, однако, что именно в новой парадигматике науки, культуры и философии реально соизмеримо с новой архитектурной ситуацией.

Обратимся к ядру новой научной парадигмы - концепту сложных систем, к теории самоорганизации и теории эволюции. В наше время все большее число научных дисциплин втягивается в изучение сложных систем. «Одна из наиболее поразительных особенностей сложных систем, - пишет Герман Хакен, - заключается в их спо

317

 

собности самопроизвольно образовывать пространственные или временные структуры. Множество таких структур различного вида обнаружено в живом и неживом мире. В неорганическом мире физики и химии примерами такого рода структур могут служить рост кристаллов, когерентные колебания лазерного излучения и спиралевидные структуры, образующиеся в жидкостях при химических реакциях. В биологии мы встречаемся с ростом растений и животных (морфогенез) и с эволюцией видов... За последние десятилетия постепенно стало очевидно, что все эти типы формообразования при всем кажущемся различии обладают рядом общих черт и особенностей. Задача изучения аналогий и различий между образованием структур в столь несхожих областях оказалась и амбициозной, и благодарной... Все более широкое распространение в научном сообществе... стали получать такие понятия, как самоорганизация, различные виды неустойчивости, детерминистический хаос, нелинейность, динамические системы, стохастические процессы и сложность»4.

В основе синергетической парадигмы - теория диссипативных систем Пригожина, изучавшего процессы самоорганизации в химических средах, теория самоорганизации Хакена, работавшего в области физики лазера. Благодаря современной исследовательской программе синергетики инициируются изменения в методологических обоснованиях различных областей современной науки, философии, в самом стиле научного мышления. Происходит переход от категории существования к категории становления, от представления о стабильности к представлениям о самоподдерживающем развитии, от образов порядка к образам хаоса, генерирующего новые упорядоченности. Прежние категории не исчезают, но смещается фокус внимания в сторону эволюционирующих систем*. Синергетическая парадигма сфокусировала множество новых понятий, подводящих к определенному и в целом непротиворечивому представлению о современной модели познания мира. Привлечены гуманитарные области знания для выявления аналогий сложных самоорганизующихся эволюционирующих систем. (В рамках синергетической парадигмы рассматривалась и психология творчества.) В целом же синергетика - это теория самоорганизации, теория эволюции, теория образования новых качеств.

Архитектурная мысль уже давно ведет свой теоретический поиск вокруг ряда понятий, пришедших из математики, -сложность, нелинейность, поле, фрактал, из биологии -морфогенез. Все они связаны с неклассической наукой. Однако искусство редко воспринимает новое непосредственно из науки. Проводником новой картины мира для искусства в большой степени служит философия. Философские представления о мире более органично, чем представления науки, внедряются в сферу искусства.

318

 

История развития современных естественнонаучных и философских взглядов показывает удивительную согласованность в эволюции ряда проблем и понятий (допустим, проблемы субъекта познания и проблемы времени). Можно наблюдать своеобразную конвергенцию двух теорий - теории становления, родившейся в философии, и теории самоорганизации, возникшей из соприкосновения идей физики, математики, биологии. Не случайно физик Илья Пригожий в поисках ответа на вопрос, акие процессы ответственны за поведение сложных систем, обращался к философии Бергсона - философии длительности, Бергсон противопоставил классической схеме научной рациональности данные опыта непосредственного восприятия. Его интуиция длительности - это иной способ познания мира, отличающийся от способа классического, рационального. Не случайно и то, что философ Жиль Делёз в ряде работ опирается на математику: «...при обсуждении проблемы различия он опирается на дифференциальное исчисление, а говоря об оседлых и номадических стратегиях - на образы и представления нелинейной математики»6.

Архитектура рубежа столетий усвоила целый ряд философских понятий. Наиболее актуальной в настоящий момент стала понятийная линия, ведущая к философии Делёза. По этой линии выстраивается некая цепочка философских представлений, с одной стороны, своеобразно отражающих прежние и новейшие математические теории, с другой - психоанализ. За ними стоит ряд имен: Готфрид Вильгельм Лейбниц, Анри Бергсон, Мартин Хайдеггер, Жак Лакан, Морис Мерло-Понти, Феликс Гваттари, Жиль Делёз.

Делёз и Гваттари создали целый ряд концептов и представлений, воспринятых архитектурой в последние двадцать лет и особенно активно внедряющихся в ее лексику на изломе столетий. Среди них - ключевой для философии Делёза концепт становление и целый калейдоскоп понятий, отсылающих друг к другу и формирующих собственную онтологию: ризома, складка, событие, сингулярность, поверхность смысла, различие, номадология, плато. (Часть из них мы поясняли в предыдущих главах.) Концепция «складки», ее истолкование Жилем Делёзом глубоко прорабатывались в архитектурной теории в 1993 году, на повороте к нелинейному эксперименту («складка», «складывание» символизируют «имманентизацию внешнего» и выступают в роли фундаментального механизма самоорганизации системы, связывают различия, провоцируют игру различий).

Система понятий Делёза часто привлекается при освоении новейших техник в архитектуре. Она обладает свойством органично связываться с процессами моделирования, построенными на принципах новой науки и технологии. Она оказалась

319

 

необходимой и на современном этапе - для осмысленной работы с техниками, использующими эволюционистские концепции генезиса архитектурной формы. В ряде работ Делёза и Гваттари прослеживается концепция генезиса живой, шире - качественно новой формы, основанная на понятии становление. Концепция Делёза видоизменялась исторически, постепенно привлекались новые представления. В последнее время в архитектуре все более актуальными становятся понятия популяция, различие, интенсивность (движение как побуждение, движение как становление формы, различие, изменение), топологическая структура, номадические программы, плато. (Плато - одномоментный срез ризомы, никогда не повторяющийся. Понятие плато рождено из представлений о перманентном становлении - основе современной онтологии7.)

 

Эволюционистская позиция в генезисе архитектурной формы

 

Теория эволюции и программа генетического алгоритма

Попробуем понять, каким будет характер изменений мышления архитектора при освоении новых методов моделирования формы. Для этого обратимся к упомянутым выше размышлениям Мануэля Де Ланда по поводу внедрения в архитектуру программы генетического алгоритма, заимствованной из современной биологии8. С самого начала следует сказать, что освоение программы, взятой из другой дисциплины, - предприятие довольно дерзкое. Во-первых, как и во многих других компьютерных экспериментах, здесь ставится под вопрос роль авторской воли. Вовторых, привычный архитектурный объект в данном случае моделируется как живой природный объект. Одновременно архитектору предлагается помыслить категориями теории эволюции в самом современном ее варианте, о котором следует сказать несколько слов.

Термин эволюция выступает сейчас в качестве основного понятия для междисциплинарного научного движения - синергетики. И здесь уместно напомнить его современный смысл. Он происходит от латинского evolvere, что означает «развертываться», «раскрываться». С XIX до конца XX века научное понятие эволюции связывалось с теорией Дарвина, с макробиологией. Современный сдвиг в смысловом расширении термина произошел благодаря появлению неравновесной динамики и развитию микробиологии. Один из энтузиастов синергетического движения в на

320

 

уке, Эрвин Ласло, так описывает современное понятие эволюции: «Эволюция начинается, когда критическая флуктуация толкает сильно неравновесную систему еще дальше...от равновесия... Совершенно необязательно и даже неразумно, чтобы процессы физической, биологической и даже социокультурной эволюции подчинялись принципиально различным законам. Одни и те же фундаментальные законы, функционирующие в качестве природных алгоритмов, могли бы создать интерактивную динамику, на базе которой во Вселенной начала бы строиться сложность от уровня элементарных частиц до живых организмов и далее к экологии и сообществам организмов»9.

Еще одно понятие, взятое из современного естествознания, понятие неустойчивости, поможет, на наш взгляд, разобраться с проблематикой новой техники, называемой генетическим алгоритмом. Неустойчивость отражает важные качества системы, она «фиксирует процессуальность бытия системы, ее креативный потенциал самоорганизации и варьирования пространственных конфигураций» 10.

В современной биологии, точнее, в области изучения биологической динамики компьютерная модель эволюционного процесса, так называемый генетический алгоритм, уже сейчас - хорошо освоенная техника. С помощью такой модели внутри дигитальной среды можно для начала предоставить полную свободу воспроизводства популяции каких-либо виртуальных существ - виртуальных растений или животных. На следующем этапе можно проследить, как изменяются эти виртуальные существа, как генетический материал распределяется в процессах «спаривания», как передается потомству.

Проблема здесь заключается в определении отношения между виртуальными генами и теми «телесными» особенностями виртуальных существ, которые этими генами созданы. Для ее решения необходимо: проследить потомство конкретных «пар», определить ценностную пригодность каждой новой формы, проследить паттерн распределения генов в популяции, но не в одном поколении, а в нескольких. Все эти задачи слежения выполняются автоматически с помощью компьютерной программы, называемой генетический алгоритм.

Изучение же формальных и функциональных качеств самого программного обеспечения такого типа становится сейчас актуальной и самостоятельной сферой исследования, совершенно не связанной с теми прикладными целями биологических исследований, которым они служат. Архитектуре приходится осваивать новые принципы мышления, утвердившиеся в науке, чтобы приспособить это техническое новшество к своим проблемам.

321

 

В первую очередь работа с техникой такого рода требует осознанного принятия одной из главных идей современного естествознания и постмодернистской философии. Имеется в виду отказ от презумпции принудительной каузальности, предполагающей исключительно внешнюю по отношению к рассматриваемой системе детерминанту, то есть отказ от привычных причинно-следственных связей и принятие идеи внутренней самоорганизации системы по принципу стратегии бифуркационного перехода в другое состояние.

Очень емко и доступно излагает проблему причинности академик H.H. Моисеев, связывая ее с проблемой изменчивости: «Вопрос об изменчивости, может быть, и есть самый трудный, самый принципиальный вопрос, возникающий при анализе механизмов самоорганизации систем, поскольку он затрагивает святая святых современного естествознания - принцип причинности. Развитие систем и их эволюция не могут реализоваться без создания «поля выбора», то есть без возникновения определенного, достаточно большого разнообразия организационных форм или виртуальных возможностей развития, без своеобразного «хаоса возможностей». Здесь природа снова чем-то напоминает инженера, проектирующего сложную машину: ему необходимо иметь достаточно большой набор разнообразных, но потенциально необходимых деталей, из которых он однажды создаст конструкцию, отвечающую тем или иным критериям. В этом... и состоит созидательная роль хаоса... Без стохастики

323

 

и неопределенности очень трудно описать возникновение флуктуации и разнообразия организационных форм материи и действия людей... На языке стохастики нам придется научиться формулировать и принцип причинности»11.

Автор статьи о генетическом алгоритме, Мануэль Де Ланда, по-видимому, воспринял все эти идеи новой науки. Он исследует нелинейные, перевернутые, соматические процессы, способные порождать качественно новую форму. В основе его теоретической разработки лежит концепция сложных самоорганизующихся систем. Главное достоинство разработки заключается в том, что в ней делается попытка так усовершенствовать технику генетического алгоритма, чтобы она не лишала художника его индивидуальности.

Техника генетического алгоритма продуцирует некие избыточные пространства, или пространственные структуры, «богатые» в плане своих эволюционных возможностей. Возникают совершенно необычные, невиданные прежде конфигурации пространства, и они настолько многочисленны, что никакой проектировщик не только не в состоянии оценить все предъявленные ему варианты, но даже внимательно их рассмотреть. Однако все эти новые пространственные конфигурации должны стать настолько доступными для профессионала, чтобы он имел возможность вносить необходимые улучшения. Потому Де Ланда призывает архитектора работать с программой: «Модель эволюционного процесса в определенном смысле все же должна замещать традиционного проектировщика. Используя ее вместо привычных проектных методов, архитектор-художник сможет создавать качественно новые формы, и делать это гораздо плодотворнее. Однако остается некая важная часть процесса, в которой обдуманный и взвешенный проектный подход будет играть решающую роль. Поскольку генетический алгоритм - весьма доступная техника моделирования формы, может сложиться впечатление, что с его внедрением создание новых форм перестанет быть творчеством, превратится в рутину. Но тут следует заметить, что те возможные пространственные формы, ради которых алгоритм ведет поиск, в результате эволюционного процесса должны быть представлены достаточно богато, изобильно и все должны обладать исключительными характеристиками. Прекрасный результат зависит от качества программы. Если же программа неинтересно составлена и проектировщик может заранее предугадать, какие формы получатся, то вся эта замечательная техника просто бесполезна»12.

Генетический алгоритм представляет интерес прежде всего как инструмент визуализации. В тех случаях, когда традиционный проектировщик затрудняется определить достоинства разрабатываемых пространственных структур или же когда резуль

324

 

таты собственного проектного исследования его не устраивают, он может обратиться к генетическому алгоритму. С помощью модели виртуальной эволюции он может поставить задачу изобильного поиска пространственных решений.

Но тут важно понять, что проектная задача изобильного поиска пространственных решений, технически возможная уже сегодня, содержательно не консолидирована с творческой задачей архитектора. На наш взгляд, проблема состоит в расширении эстетического горизонта архитектора, что не может произойти без изменения философского взгляда на объект проектирования и философии формы как таковой. Именно такое, расширенное, представление об объекте даст архитектору основание четко строить программу. Проблема достаточно сложна и требует специального исследования. Она, по-видимому, должна решаться в поле влияния современных философских идей, которые, в свою очередь, рождены не без воздействия новой науки, а именно науки о сложности, о сложных эволюционирующих системах. Сама же техника алгоритма должна совершенствоваться с участием архитектора по мере развития у него новых представлений о расширении собственных возможностей и способах влияния на программный инструментарий. В противном случае использование этой впечатляющей техники может оказаться неплодотворным.

Но вернемся к тексту Де Ланда, который как раз и делает попытку сопряжения философии с новой внутренней установкой проектировщика. Автор статьи о генетическом алгоритме считает, что для продуктивного использования техники моделирования формы целесообразно обратиться к трем философским концептам Жиля Делёза, связанным с его теорией генезиса природной формы. Имеются в виду: идея популяций, идея интенсивностей (энергетических воздействий, влияющих на процесс генерирования формы), идея топологической связанности.

Понятно, что Делёз не является автором каждого из трех названных концептов, пришедших из разных дисциплин. Но он как философ попытался свести их вместе в своих первых работах. Позднее они стали основой его теории генезиса формы, в которой рассматриваются и консолидируются три типа мышления: популяционное, интенсивностное, топологическое.

Здесь стоит провести аналогию с понятийным аппаратом физика и методолога науки Германа Хакена. Хакен рассматривает сложные, самоорганизующиеся, эволюционирующие системы. Изменения в такой системе происходят при следующих условиях: 1) состояние неустойчивости (детерминистического хаоса), 2) взаимосвязь компонентов системы, 3) наличие управляющих параметров (в биологических системах нередко они вырабатываются самой системой), 4) действие случайных событий13.

325

 

Примерно та же логика у Делёза. Ризома (широко известное понятие, введенное им в 1976 году) тоже обладает креативным потенциалом самоорганизации. Источником ее трансформаций выступает не столько внешняя причина, сколько «имманентная нонфинальность системы», то есть присущая ей способность постоянного саморазвития. Понятие «метастабильность» у Делёза соответствует понятию «неустойчивость» в естествознании. Его плато - это временно актуальные соотношения между «сингулярностями» (единичностями) в ризоме. Тем самым плато - метафора неустойчивости ризомы. Делёзовский «парадоксальный элемент» практически воплощает «случайность» (случайную флуктуацию), он заставляет сингулярности «резонировать, коммуницировать и разветвляться». По множеству признаков очевидно, что в основе философской логики Делёза, как и в основе теории Хакена, лежит теория нелинейной динамики, она и является основой их когерентности.

Возможно ли, и если да, то каким образом, усовершенствовать взятый из биологии генетический алгоритм? Может показаться удивительным, но логика Делёза действительно подсказывает процедуру усовершенствования этой техники, приближает ее к творческому процессу архитектора, показывает созвучие процесса творчества с сущностью процессов генерирования природных форм. А главное - воздействует на перестройку мыслительной установки проектировщика, расширяет его представления об эстетических основаниях современной архитектурной формы.

Рассмотрим последовательно предложенные Де Ланда четыре шага, которые ведут к более совершенному соотношению позиции проектировщика и техники, осознанному освоению архитектором технических приемов, что и должно привести к улучшению программ такого класса, как генетический алгоритм14.

 

Создание компьютерного кода

Первый шаг в процессе совершенствования алгоритма -создание компьютерного кода, отвечающего архитектурной задаче. Для того чтобы использовать генетический алгоритм в сфере искусства, прежде всего должна быть решена проблема предъявления (репрезентации) результата, конечного продукта, причем в системе понятий того процесса, который порождает этот результат. Затем необходимо представить сам процесс в форме хорошо продуманной последовательности операций. Именно так создается компьютерный код. Он должен точно определять эту последовательность операций и способствовать преобразованию исходного «генетического материала» объекта в соответствии с проблемой. Сама же проблема должна быть предельно упрощена. Де Ланда поясняет на простом примере: «Компьютерная поддержка проекта

326

 

должна строиться таким образом, чтобы компьютерная модель архитектурной структуры была заранее предопределена серией операций. Это можно продемонстрировать на самом понятном для архитектора примере - на создании круглой в плане колонны. Круглая колонна создается с помощью следующих команд: 1)изобразить линию, определяющую профиль колонны; 2)вращать эту линию, чтобы получить поверхность вращения; 3)выполнить ряд уравнений из «булевой алгебры», чтобы «высечь» необходимые детали в теле колонны. Многие компьютерные программы уже имеют в своем составе такую последовательность операций и даже могут создать аналогичный ей действенный компьютерный код. Сам этот код и становится в таком случае виртуальным ДНК для колонны. Понятно, что подобные процедуры проводятся при создании любого элемента постройки, как структурного, так и поверхностно-орнаментального»15.

 

Популяционное мышление

Чтобы прояснить характер следующего шага в процессе осмысления новой модели, необходимо понять основной принцип популяционного мышления. Как метод доказательства он был выработан в 1930-е годы биологами, когда уже была создана на основе синтеза двух теоретических доктрин - Дарвина и Менделя современная версия известной классической теории эволюции. Принцип формулируется совсем коротко: «Не ограничиваться в своих размышлениях Адамом и Евой, всегда мыслить в понятиях более широкого репродуктивного сообщества». Более развитая формулировка будет звучать так: при всем том, что время от времени эволюция формы реализуется в индивидуальном организме, все же именно популяция, а не индивидуум составляет матрицу для продуцирования формы.

Можно постулировать архитектуру как нечто подобное живому организму, растительному или животному миру. Но тогда следует согласиться и с тем, что, будучи «организмом», она развивается не быстро, а как гены в популяциях - с различной скоростью, в различное время. Всякая новая форма синтезируется медленно, по мере все большего разрастания репродуктивного сообщества форм. Разрастание приводит к состоянию детерминированного хаоса и чревато выходом к мутации. (Такая концепция в отношении архитектуры может оказаться весьма продуктивной для характеристики какого-то определенного момента развития архитектуры, она, в определенном смысле, объясняет характер формирования новой установки проектировщика.) Итак, новая форма в модусе «живого организма» - это результат мутации.

Обсуждая проблемы генезиса формы, Жиль Делёз и Феликс Гваттари в своей работе

«Тысячи плато» (1980) отметили заметные сдвиги в самой современной теории

327

 

эволюции: «Во-первых... формы не предшествуют популяции, они больше похожи на ее статистический результат. Чем больше популяция принимает в себя отклоняющихся форм, тем в большей степени ее собственная сложность подразделяется на сложности различной природы...и тем эффективнее и целесообразнее распространяется она в окружающей среде... Во-вторых, в том же отрезке времени и при равных условиях... уровень ее развития уже больше не рассматривается в понятиях ступенчато возрастающего совершенства, он рассматривается в понятиях различных соотношений и коэффициентов таких явлений, как разделяющие воздействия, ускоряющие воздействия, темпы распространения, темпы роста, эволюция, мутация... Две фундаментальные научные позиции Дарвина движутся в сторону современной науки о сложности: представление о классах замещается понятием популяции, представление о ступенях развития замещается понятиями темпов роста и разнообразия связей»

Рассуждение Делёза - еще одно подтверждение тезиса о том, что форма есть результат мутации на стадии неравновесного хаотического состояния многочисленной популяции. Если все эти допущения о популяционном характере формообразования приняты архитектором, то сам принцип компьютерного проектирования новой формы не покажется ему чересчур сложным.

Де Ланда дает к нему следующее пояснение: «В какой-то момент в системе CAD сложатся такие отношения между виртуальными генами построек и их виртуальными «телесными» чертами, которые способны выработать цельную «беспримесную» популяцию построек (не просто результат отдельных «парных» смешений форм). Вот этой популяции и следует «дать волю», развить ее внутри компьютера. С этой целью архитектор - именно архитектор, а не случайный программист - обязан внести в последовательность операций CAD те особые пункты, в соответствии с которыми могут произойти спонтанные мутации. Если продолжать пояснение на примере простейшего случая с колонной, то здесь следовало бы добавить точные пропорциональные соотношения в конфигурации первоначальной линии; уточнить ось вращения; конкретизировать те формы, для которых намечено выполнение вычислений из «булевой алгебры»; дать указания по мутации применительно к целому ряду поколений создаваемых форм»17.

От понимания архитектором процесса, в который он вмешивается, корректируя программу, зависит успешность результата. Каждый шаг проектировщика по освоению новой техники и выработке новой тактики работы с ней соответствует проработке какого-либо из важных параметров, представляющих сложную эволюционирующую систему.

328

 

Интенсивности - особый вид энергетического воздействия згя

Третий шаг в усовершенствовании алгоритмического процесса связан с точным выбором его управляющих параметров (по Хакену) или интенсивностей (по Делёзу). Если рассуждать пользуясь понятиями Делёза, то к популяционному мышлению следует присовокупить еще один тип мышления, или познавательной деятельности, - интенсивностное мышление. Идея интенсивностей (особого вида энергетического воздействия) в ее современном варианте взята непосредственно из термодинамики, корни ее уходят глубоко в историю мысли и связаны с философией позднего Средневековья. Согласно теории генезиса формы Делёза, интенсивности - это особый вид воздействий на систему, напрягающих ее, способствующих ее росту и эволюции. Они обладают качествами принципиальной неделимости, но одновременно способностью к изменению, самоистрачиванию.

Для Делёза, безусловно, важно свойство принципиальной неделимости интенсивностей. Но основное свое внимание он обращает на другую их черту - различие (или изменяемость). В процессе эволюции это свойство может спонтанно привести интенсивности как к самоистрачиванию, к отмене самих себя, так и к возможности управления потоком значений и энергий. Другими словами, различие в интенсивностях - это продуктивное различие. Их изменчивость как раз и управляет процессом, в котором продуцируется разнообразие актуальных форм. Чтобы прояснить эту позицию Делёза,

обратимся к другой его работе - «Различие и повторение» (1968):

«Разнообразие кардинально отличается от различия. Разнообразие - это то, с помощью чего нечто уже представлено... Различие же вовсе не феномен, различие - это ноумен (то есть различие не может быть познано эмпирически, а относится к миру умопостигаемых сущностей, является «вещью в себе». -И.Д.)... Любой феномен может быть описан в терминах неодинаковости, несходства. Именно этими свойствами он в первую очередь и обусловлен... Но все то, что случается вдруг, и все то, что появляется вдруг, находится в тесной связи с порядком и последовательностью различий: различия могут быть самыми разнообразными - в высотном уровне, в температуре, в давлении, в степени натяжения, напряжения, в типах энергий»18.

Итак, по Делёзу, различие - это «вещь в себе», умопостигаемая сущность, ноумен. Различие - это особое свойство энергии воздействовать на эволюционирующую систему и своеобразно - стохастически - управлять процессом развития.

Де Ланда объясняет интенсивность, приводя пример из биологии. Так, процесс эмбриогенеза, в результате которого из оплодотворенного яйца развивается челове

329

 

ческое тело, есть процесс управляемый. Он управляется изменением интенсивностей - химической концентрации, плотности, поверхностного натяжения и т.п.

Но что может означать столь расплывчатая формула - изменение интенсивностей - для архитектора? За термином «интенсивность», как можно понять из вышесказанного, тянется еще целый набор терминов, смысл которых отражает разнообразные энергетические воздействия. Среди них термин Хакена -управляющие параметры - для архитектора звучит даже более убедительно.

Де Ланда в своей статье небезосновательно связывает интенсивности с конструктивной стороной архитектурной формы, с конструктивными напряжениями структуры. Для прояснения смысла он снова проводит аналогию с живыми организмами: «Если развитие эмбриона структурно нежизнеспособно, то система в целом не даст ему достигнуть возраста репродуктивности, когда он мог бы стать субъектом процесса естественного отбора. Он выводится из популяции, отбрасывается в сторону раньше этого момента. Архитектору придется смоделировать нечто подобное в компьютере. Ему необходимо убедиться, что продукт виртуальной эволюции будет жизнеспособным в смысле архитектурного и инженерного искусства, прежде чем он как проектировщик приступит к отбору форм с точки зрения их «эстетической пригодности». Единственный способ быть уверенным, что структурный элемент не потеряет своей функции, а следовательно, здание в целом не потеряет жизнеспособности как стабильная струк

330

 

тура, - это попытаться правильно распределить нагрузки. Архитектору надлежит выявить, какой тип концентрации нагрузки (в процессе передачи «виртуальных генов» в «виртуальные тела») не будет подвергать опасности целостность структуры».

Согласимся, что интенсивности (или управляющие параметры) могут быть представлены в модели прежде всего воздействиями конструктивных нагрузок и их коррекцией. Для начала можно было бы оставить это условие как одно из необходимых. Однако думается, что изменение алгоритмов устойчивости - далеко не единственный вид энергетического воздействия на процесс создания новой формы. Даже такая несовершенная процедура, как отбор по «эстетической пригодности», потребует значительного расширения системы управляющих параметров.

 

Топологическое мышление

Теперь допустим, что два важных условия соблюдены, то есть некий архитектор с наклонностями программиста имеет представления и о популяционном развитии, и об интенсивном воздействии. Ему нетрудно взять две хорошо отработанные программы - комплекс CAD с популяционной системой и комплекс CAD с системой интенсивностей конструкторского толка, - составить компьютерный код и свести их вместе. И все же если он будет ограничен лишь двумя условиями и на этом только основании попытается пользоваться моделью виртуальной эволюции как инструмен

331

 

том проектирования, то вероятность разочарования будет велика. Единственная роль, которая ему остается, - быть судьей «эстетической пригодности» выработанных компьютером пространственных структур и выбирать из готового, предлагаемого.

Почему? Потому что в таком случае заторможен тот род творческой активности, который современный архитектор связывает с развитием художественного почерка автора. Проектирование трансформируется в нечто иное, становится занятием типа выведения пород скаковых лошадей. Понятно, что эстетический компонент все же остается, но утрачивается главное. Сегодня не пользуются популярностью ни постмодернистская идея о «смерти автора», ни конструктивистский лозунг противостояния «романтизации гения». Снова в центре внимания - проблема персонального почерка. И вряд ли архитектор захочет выступать в роли узкого специалиста по рутинному выведению виртуальных форм, как бы богаты они ни были.

Но в обозримом будущем первоначальная CAD-модель будет, по-видимому, достаточно надежно обеспечена системой, позволяющей четко распределять точки мутации. Тут-то как раз и потребуется живое проектное решение. Живая творческая активность будет по-прежнему необходима для синтеза конструктивности с выразительностью. Но одного только распределения точек мутации конечно же будет недостаточно, чтобы достичь такого уровня проектного процесса, при котором автор мог бы действительно развивать свой уникальный «стиль». Что же еще для этого нужно?

332

 

Тут следует обратить внимание еще на одну сторону компьютерного процесса, при активизации которой проблеме индивидуального почерка, или, условно говоря, проблеме авторского стиля, отводится главенствующая роль, хотя и в несколько ином смысле, чем при обычном проектировании. Автор статьи о генетическом алгоритме считает, что для объяснения этой стороны потребуется привлечение третьего по счету элемента из философской концепции генезиса формы Жиля Делёза. Речь идет о топологическом мышлении.

Что мы знаем о топологии? Напомним, что топология - раздел математики, изучающий особые свойства фигур -размерность и связность, - остающиеся инвариантными при непрерывных преобразованиях. Топологическая структура - это структура, плотно «сотканная» из различий, некая «гладкая» смесь различий. Топология как тип мышления в архитектуре представляется весьма загадочной.

Раскрытию смысла топологического типа мышления поможет следующее рассуждение. Для начала сопоставим результаты творчества архитекторов, достигнутые обычным способом, далеким от генетического алгоритма, и результаты, полученные с помощью этого компьютерного метода. Когда мы рассматриваем «живые» проекты архитекторов, бросается в глаза то, что они полярно отличаются друг от друга и каждая новая форма по-своему интересна. Но при этом истинно новое рождается не так уж часто, его попросту мало. Результаты эволюционного процесса, получаемые с помощью генетического алгоритма, напротив, всегда выглядят выходящими за рамки возможного. Здесь новые формы возникают непрестанно. Но все они кажутся слишком близкими к первоначальным, как если бы само исследуемое в эволюционном процессе пространство было «бедным», «истощенным»20.

Вот если бы архитектору получить продуктивность техники алгоритма, но не потерять способность к неповторимому почерку, к изобретательности! А продуктивной машине перенять способность к бесконечной индивидуализации образов!

По-видимому, такой неистощимой комбинаторной креативностью обладает только живая природа, созидающая многообразие форм организмов. Креативность природы можно было бы сравнить разве что с волшебным рогом изобилия «живых» и неповторимых проектных идей в той же архитектуре, если б такой существовал. Но ведь именно к этой цели и стремится проектировщик, когда обращается к поиску с помощью техники: разнообразие при сохранении оригинальности собственного почерка.

Современная биология до сих пор не объяснила механизм природного разнообразия форм. Но предполагается, что приблизиться к его объяснению поможет современное представление о так называемой «телесной схеме». Принцип рассуждений

333

 

таков. Конструкция тел многих позвоночных, в том числе и человека, позволяет относить их всех к семейству хордовых. Понятие «семейство» здесь обозначает особую ветвь в эволюционном дереве. Ветвление, названное «семействами», представляет собой результат первой бифуркации после предшествующего ветвления, разделившего все живое на «мир» животных и «мир» растений. Понятие «семейство» как раз и несет в себе идею разделения «телесных схем».

Перейдем снова к генетическому алгоритму. В контексте биологического применения этой программы речь пойдет уже не просто о «телесных схемах», а о «теоретических телесных схемах» для позвоночных. Если в процессе так называемого «виртуального эмбриогенеза» эти схемы особым образом и в определенной последовательности развивать -растягивать, складывать, скручивать (следует обратить внимание, что все эти преобразования носят топологический характер), - то они могут породить виртуального слона, а если иначе и в иной последовательности, то жирафа. В каком-то другом варианте и при особой интенсивности операций может родиться змея, орел, акула или человек. Для создания подобных различий в самой биологии уже созданы и существуют отдельные проектные элементы «теоретических телесных схем позвоночных». Например, абстрактный элемент «четырехвариантная конечность» может быть реализован в самых различных и вполне конкретных структурах - и как цельное копыто лошади, и как крыло птицы, и как пятипалая рука человека. Пропорции каждой из этих конечностей, число и форма пальцев настолько различны, что их общая «телесная схема» никак не может включать эти детали. Иными словами, форма финального продукта (виртуальной лошади, птицы или человека) имеет определенную протяженность, пространственность и объем. Но саму «телесную схему» здесь уже нельзя определять в понятиях протяженности, пространственности, объема. Ее определение должно быть достаточно абстрактным, чтобы быть совместимым со всем множеством комбинаций широкого спектра величин.

В теории генезиса форм Делёз использует такие термины, как «абстрактные диаграммы» и «виртуальные множества». Можно отметить их соответствие близким по смыслу «теоретическим телесным схемам позвоночных», хотя его философский концепт «абстрактные диаграммы», безусловно, шире биологического. Делёз и Гваттари в работе «Тысячи плато» объясняют: «Абстрактно-теоретический аппарат сам по себе не является ни физическим, ни телесным, чуть в большей степени он соотносим с семиотикой. Он диаграмматичен - он создан не для различения искусственного и естественного. Он оперирует скорее значениями, чем субстанцией, скорее функцией, чем формой... Абстрактно-теоретический аппарат- это в конечном счете значение-функ

334

 

ция, то есть некая диаграмма, независимая от формы и субстанции, выразительности и содержания, которые она будет представлять»21.

Какой же тип теоретического анализа потребуется архитектору, чтобы работать с такими абстрактными диаграммами? Насколько далеко придется отойти архитектору от привычных пространственных представлений, чтобы влиять на формообразование в системе генетического алгоритма? По-видимому, ему предстоит освоить азы математической топологии и выйти на высокий уровень абстрагирования ради возможности создания собственного «стиля», собственного почерка, не утратив при этом шанса быстрого и изобильного поиска.

Чтобы понять смысл задачи, потребуется небольшой экскурс в область математических представлений о геометрии. Известно, что пространства, которые описываются фундаментальными понятиями «длина», «протяженность» и «площадь», относятся к типу «метрических пространств». Знакомая нам геометрия Евклида - один из примеров такого класса пространств. Но и некоторые неевклидовы геометрии, использующие искривленные пространства вместо плоскостных, тоже «метрические». Существуют геометрии, в которых понятия протяженность, длина, площадь не являются базовыми, поскольку эти геометрии содержат в себе такие преобразования и операции, при которых протяженность, длина и площадь не сохраняются неизменными. Архитекторы знакомы по крайней мере с одной из таких -с проективной геометрией, - поскольку пользуются перспективными проекциями. В этом случае сама операция «построения проекции» может вытянуть или сократить длину или площадь таким образом, что они не могут оставаться базовыми понятиями. В свою очередь те качества, которые в проективной геометрии остаются в какой-то мере фиксированными, в других видах геометрии - таких, как дифференциальная геометрия или топология, - могут вовсе не сохраняться. Операции преобразования, позволенные в топологии (скажем, растягивание без разрывания, сгибание без склеивания), сохраняют жестко неизменным только главный комплект теоретических инвариантных свойств -размерность и связность. Размерность означает, что преобразования возможны лишь в рамках заданной размерности (одномерности, двумерности, трехмерности, четырехмерности и т.п.); связность - что преобразования не запрещают связывать различия.

Топологические инварианты заданной размерности и заданного типа связности пространственных образований - это как раз те элементы, которые необходимы архитектору, чтобы начать осмысление виртуальных «телесных схем» и вообще абстрактно-теоретических диаграмм. Совершенно очевидно, что тип пространственной структуры, определяемый «телесной схемой», изначально никак не может быть мет

335

 

рическим, поскольку преобразования, совершаемые по типу «виртуальной эмбриологии», могут создавать множество вариантов виртуальных конечных «тел», причем в самых различных метрических структурах. Из этого следует лишь одно: начальная «телесная схема», с которой придется иметь дело архитектору, если он озадачен проблемой индивидуализации языка, должна быть не просто абстрактно-теоретической, но еще и топологической. Когда-то архитектор освоил проективную геометрию. Пришло время осваивать топологию.

 

Перспектива использования генетического алгоритма

Вернемся к генетическому алгоритму. Эволюционирующие архитектурные структуры создаются ради того, чтобы иметь возможность пользоваться такой же высочайшей степенью комбинаторной продуктивности, что и биологические. А потому их следует начинать выстраивать с адекватной диаграммы, то есть строить диаграмму некоего «абстрактно-теоретического здания» по типу «абстрактно-теоретической структуры позвоночных» в биологии. Такой проектный подход развивается по другую сторону обычного проектирования. Ради создания собственного индивидуального почерка художник вынужден сам строить топологические диаграммы.

Естественно, что новый проектный процесс с использованием генетического алгоритма будет в целом кардинально отличаться от традиционного проектирования, которое сегодня еще оперирует привычными понятиями и схемами, не выходящими за пределы метрических пространств. И сегодня действительно еще слишком рано утверждать, какой именно тип проектной методологии будет затребован. Ведь проектировщику нельзя будет использовать фиксированную длину или даже фиксированные пропорции в качестве эстетически понятных и привычных элементов - вместо этого он должен будет доверять различным топологическим инвариантам вроде близкого «соседства» точек. Однако ясно, что исследовать виртуальную эволюцию без топологических инвариантов нелепо и даже безрассудно: без топологического мышления пространство формальных возможностей будет слишком бедным и в конечном счете бесполезным. Подводя итог своим размышлениям, Де Ланда делает вывод: «...архитектор, желающий использовать новый инструмент -генетический алгоритм, - должен стать прежде всего программистом. Он должен уметь создавать код, необходимый для сведения вместе пространственных и энергетических аспектов проекта. Но кроме того, он должен быть способным к своего рода «хакерству» - заимствованию программ из биологии, термодинамики, математики и других областей науки, чтобы постоянно пополнять свои ресурсы. Но что особенно важно - как бы ни была

336

 

притягательна эта новая идея порождения архитектурных объектов внутри компьютера, совершенно очевидно, что использование одной только цифровой технологии без усвоения популяционного, интенсивностного и топологического мышления не даст желаемого результата - эстетически ценной и качественно новой формы»22.

Что это значит? По-видимому, эстетическое чувство архитектора должно аккумулировать новые представления о процессе проектирования, в котором искомая новая форма есть результат моделирования, где она представлена как одно из тысячи возможных ветвлений в ускоренном развитии популяции, как результат множества энергетических воздействий и множества слияний с другими формами популяции на протяжении ряда поколений, где она - результат мутации.

Новая техника моделирования - генетический алгоритм, безусловно продуктивный и увлекательный метод работы с формой, но при всей его математической изысканности и даже при условии еще большего его совершенствования пока это все же грубоватый и несовершенный инструмент в творческой лаборатории архитектора. И архитектору гораздо больше импонирует взвешенная позиция инженера Сесила Бэлмонда, хорошо известного «дигитального» проектировщика, который при работе с новыми техниками признает громадную роль интуиции: «У меня довольно широкий взгляд на вещи. Я не чувствую, что должен связывать себя только с дигитальной технологией. Далеко не все мои работы дигитальны. Но я действительно использую дигитальную технологию и рассматриваю ее как часть моего собственного метода. У меня сложился свой постоянный метод работы с техникой: хотя я и понимаю, что изобразить пространство в принципе невозможно, но всегда начинаю с наброска пространственной идеи - важно схватить мысль в самом ее зародыше. А затем сразу же перехожу на компьютер. Цифровая технология открывает новые горизонты, она делает интуицию более утонченной. Я не могу объяснить, почему я выбираю тот или иной алгоритм для дальнейшего проектного исследования. Моя интуиция действительно обостряется при строго выверенном способе работы с компьютером, а обостренная интуиция «знает лучше», что и где искать»23.

 

Ценность новейших техник моделирования формы

Все множество и разнообразие самых новейших компьютерных опытов по формообразованию лежит за чертой линейности. Работа с такими техниками, как генетический алгоритм или связывание «дигитального» с материальным по принци

337

 

пу диалога, представляет собой различные опыты по «запуску» механизма самоорганизации. Эта работа ставит перед архитектурой проблемы, сходные с проблемами экспериментальных исследований в современной науке. Однако, как утверждают современные ученые, сам механизм самоорганизации сегодня еще недостаточно изучен. В основе его не только динамический хаос и внешние влияния, но и нечто, еще не выявленное наукой. Академик Н. Моисеев отмечает: «Причины, побуждающие процесс самоорганизации, могут быть как внешними, так и внутренними... Механизмы самоорганизации Универсума, то есть материального мира и многих подсистем, его составляющих, далеко не познаны. Последнее означает, что для многих из нас еще не создано интерпретаций, имеющих смысл эмпирических обобщений. И мы вынуждены опираться на те или иные гипотезы. Я думаю, что познание механизмов самоорганизации и составляет суть фундаментальных наук... Несмотря на ограниченность наших знаний, все же просматривается некоторая общая логика этого процесса»24.

Логика процесса самоорганизации в природе оценивается в науке как процесс формообразования, как по сути своей творческий природный процесс. Формообразование в архитектуре, опирающееся на процесс самоорганизации, метафорически отражает смысл рождения живой или в чем-то подобной живому организму формы.

Язык нелинейной динамики становится общим для описания процессов эволюции, эволюционного формообразования в системах самой различной природы. Заимствуя технику из биологии, архитектура перенимает и язык описания процесса порождения формы. Понятие «морфогенез» в архитектурном формообразовании соотносится с новыми методами, указывает на техническую возможность непредсказуемого роста и ветвления в процессе эволюции формы. Оно - чуть ли не калька с понятия «морфогенез» в биологии. Современный микробиолог работает с популяцией микроорганизмов, устанавливая механизм ускоренного процесса генного дрейфа в условиях стресса, например теплового шока. В стрессовой ситуации «популяция реализует сразу несколько механизмов, обеспечивающих ускоренный поиск стратегии выхода из неблагоприятной ситуации: гипермутации в субпопуляциях, блочные перестройки генома, горизонтальные мутации, массовое проявление ранее накопленных мутаций».

Предполагается, что и архитектор должен освоить что-то вроде модели скоростной мутации. Как тут не содрогнуться профессионалу? Как не ринуться назад к спасительной и до боли знакомой классике с ее тектонической ясностью «стойки-балки», пусть даже с привкусом постмодернистской иронии? Или к подкупающей чистоте геометрии модернистского толка - великолепию хай-тека, элитарности минимализма, роскоши «рассыпающихся осколков» деконструктивизма?

338

 

Но все эти тенденции реальной практики никуда не ушли, они и так живут своей жизнью, параллельной с рискованным инновационным экспериментом. Более того, такая ситуация поддерживается и самой архитектурной теорией, всегда готовой провести курс терапии, обратившись, например, к идее власти культурных архетипов в человеческом восприятии, к глубинам бессознательного, к геометрическим универсалиям. Многие устоявшиеся архитектурные тенденции периодически как бы освежаются и усиливаются, проходят, таким образом, еще один отрезок дистанции. Сама теория архитектуры сегодня немонолитна, она не обслуживает какую-то единую модель формообразования.

А вот отношение к технике моделирования, использующей идею скоростной мутации, со стороны архитекторов, готовых к новациям, да и со стороны всего нынешнего технизированного поколения, получившего прописку в виртуальной реальности, очевидно, будет апологетичным. Привлекает необычность рождающейся где-то за пределами евклидовой геометрии свободной формы - причудливой и непостижимой в своей сложности, захватывающей воображение новой, невиданной красотой иррациональности, созданной как бы чьей-то прихотливой фантазией и сравнимой по изобретательности разве что с самой природой. Эстетика, символика, метафорика формы никуда не уходят. Свободная форма сулит свежесть и неповторимость индивидуального почерка, что в наше время становится желанной целью каждого.

Теоретическая рефлексия отчасти предшествовала эксперименту со свободной формой, отчасти стала его следствием. Всеохватный вселенский концепт «живого организма», идеи теории сложности, концепции и сам язык нелинейной динамики все это уже входит, просачивается в сознание экспериментаторов нового поколения и составляет нестрогий и постоянно обновляющийся - «становящийся» - теоретический дискурс, обволакивающий рассеянные по всему миру авангардные слои экспериментаторов и теоретиков архитектуры. Архитектор остается фигурой власти в меняющемся проектном процессе, а это значит, что творчество не уходит от коренных проблем архитектуры как искусства.

Сегодня можно утверждать, что обеспеченный компьютером выход в неевклидово пространство, содержащее четвертую координату времени, навсегда изменил горизонты возможностей архитектурной профессии. Компьютерное моделирование, имитирующее процесс свободного «роста» архитектурной формы, дарит архитектурной дисциплине новую, так называемую «биологическую модель» формообразования, построенную на идее самоорганизации эволюционирующей системы.

339

 

Осваивая эту модель, архитектура подвергается радикальной концептуальной трансформации. В канунные годы третьего тысячелетия архитектура переступила границу своей статичности.

Современный американский архитектор Нейл Денари утверждает, что архитектурное мышление уже не сможет вернуться к прежним представлениям. «При соотнесении с биологической самоорганизующейся моделью суждено ли архитектуре стать, теперь уже навсегда, открытой и динамичной системой? Суждено ли ей навсегда отвергнуть сдержанное равновесие статической закрытой системы? Другими словами, можно ли будет снова затянуть архитектуру в прежние границы равновесности и фиксированности? Думаю, что на концептуальном уровне это категорически невозможно, даже если реализованные согласно новой модели постройки будут говорить непосвященному обратное»26.

340