Перевод с французского - Б. Скуратов,
П. Хицкий («Понятие траты»)
Редакция перевода - К. Голубович, Ю. Подорога
Батай Ж.
Проклятая долл. Пер. с фр. М.: Издательство "Гнозис",
Издательство "Логос". 2003- - 208 с.
© Les Editions de Minuit (Paris), 1967.
© Издательство "Гнозис", Издательство "Логос" (Москва), 2003.
ПРОКЛЯТАЯ ДОЛЯ ...7
Предисловие ...9
Часть первая:
Теоретическое введение ... 15
i. Смысл общей экономии ... 15
ii. Законы общей экономии ...23
Часть вторая:
Исторические данные I.
Общество ритуального потребления ...39
i. Жертвоприношения и войны у ацтеков ... 39
ii. Дар соперничества ("потлач") ...55
Часть третья:
Исторические данные II.
Общество военной предприимчивости
и общество религиозной предпримчивости ...71
i. Завоевательное общество: ислам ...71
ii. Безоружное общество: ламаизм ...82
Часть четвертая:
Исторические данные III. Индустриальное общество ...101
I Истоки капитализма и Реформация ...101
ii. Буржуазный мир ... 115
Часть пятая:
Современные данные ... 129
i. Советская индустриализация ...129
ii. План Маршалла ... 152
Примечания -175
ПОНЯТИЕ ТРАТЫ -183
От редакции ...207
В течение нескольких лет, когда мне приходилось отвечать
на вопрос: "Над чем вы работаете?", - я чувствовал смуще-
ние, вынужденный говорить: "Пишу труд по политической
экономии". Когда подобная затея исходит от меня, это сби-
вает с толку, по крайней мере тех, кто плохо меня знает
(обычно интерес, приписываемый моим книгам, относится
к разряду литературного, чего и следовало ожидать: их не-
возможно отнести ни к какому определенному жанру). Я со-
храняю неприятные воспоминания о том поверхностном
удивлении, что вызывал мой ответ: я должен был объяснять-
ся дальше, но то, что я мог сказать в нескольких словах, не
было ни точным, ни вразумительным. Мне приходилось
добавлять, что в книге, которую я пишу (а теперь публикую),
факты анализируются не как у дипломированных экономи-
стов; - что у меня та точка зрения, при которой человечес-
кое жертвоприношение, строительство храма или дарение
драгоценности представляют интерес не меньший, чем про-
дажа зерна. Короче говоря, мне приходилось прилагать на-
прасные усилия, чтобы сделать ясным принцип "общей эко-
номии", где первостепенным предметом является "трата"
("ритуальное потребление") богатств, а не производство. Мое
замешательство усиливалось, когда у меня спрашивали про
название книги. "Проклятая доля" - звучало интригующе,
но ничего сообщало. Впрочем, мне бы следовало пойти еще
дальше: выразить желание снять проклятие, о котором го-
ворится в заглавии. Мой замысел был, определенно, слиш-
ком обширным, а высказывание обширного замысла всегда
является его предательством. Никто не может - без риска по-
казаться смешным - сказать, что подготавливает огромный
переворот,- нужно перевернуть - и всё.
Сегодня книга готова. Но книга - ничто, если она не
встроена (situe), если критики не отметили то место, какое
ей полагается в едином движении мысли. Я стою перед та-
кой же трудностью. Книга готова, но при написании предис-
ловия я даже не могу просить специалистов в какой бы то
ни было области уделить ей внимание. Эта первая попытка
начинает за рамками частных дисциплин рассмотрение про-
блемы, которая как следует еще не ставилась - но которая
является ключом ко всем тем проблемам, что ставятся каж-
дой дисциплиной, изучающей движение энергии на Земном
шаре, - от физики Земли до политэкономии, через социоло-
гию, историю и биологию. Ни психологию, ни вообще фи-
лософию нельзя считать областями, независимыми от это-
го главного вопроса экономии. Даже то, что можно сказать
об искусстве, литературе или поэзии, соотносится в первую
очередь с этим изучаемым мною движением: с движением
избыточной энергии, выражающемся в бурлении жизни.
Отсюда получается, что, поскольку такая юнига представля-
ет интерес для всех, она может не заинтересовать никого.
Разумеется, опасно, проводя холодное научное исследо-
вание, довести его до момента, когда его объест больше не
оставляет тебя бесстрастным, а, напротив, обжигает. В дей-
ствительности, подразумеваемое мной кипение, которое оду-
шевляет Землю, - это еще и мое кипение. Следовательно,
объект моего исследования неотличим от его субъекта, хотя
я должен уточнить: от субъекта в точке его кипения. Имен-
но поэтому прежде чем встретиться с трудностью по нахож-
дению своего места в едином движении мысли, мое предпри-
ятие столкнулось с глубоко внутренним препятствием, ко-
торое, собственно, и задает этой книге основополагающий
смысл.
По мере того как я изучал свой предмет, я не мог отказы-
ваться от того внутреннего кипения, в котором я обнаружи-
вал неизбежное завершение, главную ценность холодной и
расчетливой операции. Мои поиски были направлены на
приобретение некоего знания, они требовали холода и рас-
чета, но приобретенное знание было знанием о том заблуж-
дении, что заключено в холодности, свойственной всякому
расчету. Иными словами, моя работа сначала была нацеле-
на на приумножение совокупности человеческих ресурсов,
но се результаты научили меня, что это накопление - не бо-
лее чем задержка или отступление перед тем неизбежным
сроком, когда накопленные богатства будут ценны не доль-
ше мгновения. При написании книги, в которой я угверж-
дал, что в конечном счете энергию можно только растратить,
сам я вложил свою энергию и время в работу: мое исследо-
вание неким фундаментальным образом отвечало желанию
приумножить совокупность благ, приобретенных человече-
ством. Так надо ли говорить, что порою в таких условиях мне
только и оставалось, что отвечать истине моей книги и быть
не в состоянии ее продолжить?
Книга, никем не ожидаемая, не отвечающая ни на один
поставленный вопрос; книга, которую автор не написал бы,
если бы следовал ее урокам буквально, - вот в итоге та стран-
ность, которую сегодня я преподношу читателю. С самого
начала она побуждает к недоверию, и все же! А если лучше
не ответить никакому ожиданию и предложить как раз то,
что вызывает отвращение, то, чем мы из-за нехватки сил на-
меренно пренебрегаем: эту бурную эмоцию неожиданного
удивления, нарушающую и отнимающую покой духа; это
своеобразное и отважное переворачивание; эту замену ди-
намическим движением, происходящим в полном согласии
с миром, застоя изолированных идей и пустых проблем,
рожденных нашей тревогой, которая не желает ничего ви-
деть? И как же - не повернувшись спиной ко всяким ожида-
ниям - мог бы я обрести ту чрезвычайную свободу мысли,
свободу, которая соизмеряет наши понятия со свободой дви-
жения мира? Тщетно было бы пренебрегать правилами стро-
гости, действующей методично и медлительно, - но как раз-
решить загадку, как соизмерить себя со вселенной, если мы
ограничиваемся сном общепринятых знаний? Если у чита-
теля хватит терпения и смелости прочесть мою книгу, он
увидит в ней исследования, проведенные по всем правилам
никогда не сдающегося рассудка; он увидит решения поли-
тических проблем, вытекающие из традиционной мудрос-
ти, но он встретит в ней еще и такое утверждение: половой
акт во времени - то же, что тигр в пространстве. Это
сближение исходит из соображений по экономии энергии,
не оставляющих места для поэтической фантазии, однако
оно требует еще и мысли, которая бы действовала на уровне
игры сил, противоположной обычному расчету, игры, осно-
ванной на управляющих нами законах. В сущности, имен-
но в перспективах, где возникают такие истины, и обретают
свой смысл наиболее общие положения, согласно которым
не необходимость, а как раз ее противоположность, "рос-
кошь", ставит перед живой материей и перед человеком
фундаментальньье проблемы.
Сказав это, я призываю критиков к некоторой сдержан-
ности. Ведь противопоставлять новым взглядам неопровер-
жимые возражения - нетрудно. Дело в том, что по большей
части новое приводит в замешательство и бызает неправиль-
но понято - все критические возражения обычно основыва-
ются на тех упрощенных аспектах, какие автор допускает
всерьез не больше, чем его так называемый оппонент, или
же допускает только в пределах предварительного упроще-
ния. И в данном случае маловероятно, что те преходящие
трудности, которые бросаются в глаза при первом же про-
чтении книги, ускользнули от меня за те восемнадцать лет,
которых потребовал этот труд. Но для начала я ограничусь
кратким обзором, где не могу даже надеяться приступить к
большинству подразумеваемых вопросов .
В частности, в первом томе я отказался от подробного
анализа всех проявлений жизни, исходящего из введенной
мною точки зрения. Что особенно печально, поскольку по-
нятия "продуктивной траты" и "непродуктивной траты"
имеют основополагающее значение для всех идей, развива-
емых в моей книге. А реальная жизнь, состоящая из всякого
рода трат, не знает чисто продуктивных трат; ей незнакомы
практически и чисто непродуктивные траты. Следователь-
но, первичную рудиментарную классификацию надо заме-
нить методическим описанием всех аспектов жизни. Пона-
чалу я собирался привести совокупность основополагающих
фактов, позволяющих уловить мою мысль. Но эта мысль не
смогла бы оформиться, если бы она не имела в виду, с дру-
гой стороны, и все те мелкие факты, что несправедливо счи-
таются малозначительными.
Я полагаю, что было бы столь же напрасным делать от-
рицательные выводы из того факта, что экономические кри-
зисы, с необходимостью наделенные в моем сочинении
смыслом решающих событий, представлены в нем лишь бег-
лым и поверхностным образом. По правде говоря, нужно
было делать выбор; я же не мог в одно и то же время иметь в
виду общий очерк работы и блуждать в лабиринте взаимо-
наложений, где за деревьями не видишь леса. Я стремился
избежать переделки трудов экономистов и ограничился со-
поставлением проблемы, возникающей при кризисах, с об-
щей проблемой природы. Я хотел представить все это в но-
вом свете, однако для начала отказался от анализа сложнос-
тей кризиса перепроизводства, подобно тому как отложил
детальный подсчет доли прироста и траты, имеющих место
в изготовлении, например, шапки или кресла. Мне больше
хотелось привести общие причины, объясняющие тайну
бутылок Кейнса, продлевая изнурительные обходные пути
изобилия, через поедание, смерть, половое размножение.
Сегодня я ограничиваюсь этим беглым обзором. Но это
не значит, что я отказываюсь от своих планов: я лишь на не-
которое время откладываю написание более пространных
трудов.1 Аналогично этому я на очень короткое время откла-
дываю изложение анализа тревоги.
Как бы там ни было, лишь в результате фундаменталь-
ного анализа можно достаточно четко выделить оппозицию
двух политических методов: метода, исходящего из страха и
тревожных поисков решения, который с поиском свободы
совмещает императивы, в высшей степени свободе проти-
вопоставленные; и метода свободы духа, отправляющегося
от глобальных ресурсов жизни, для которого все сразу же ре-
шено, все богато изобилием, и который соразмерен вселен-
ной. Я настаиваю на том факте, что для свободы духа поис-
ки решения - это роскошь, избыток: именно это придает ре-
шению несравненную силу. Тем, кто позволяет ставить по-
литические вопросы только своей тревоге, становится все
труднее разрешать их. Тревога должна их ставить. Но их ре-
шение в какой-то момент требует, чтобы она смолкла. Фор-
мулируемый мною в конце тома смысл политических выс-
казываний, к которым приводит эта книга, связан с этой
здравой позицией.2
I. СМЫСЛ ОБЩЕЙ ЭКОНОМИИ
1. Зависимость жхтомии от -течения энергии
по Зсмпому ша[)у
Если требуется помел ять колесо автомобиля, вскрыть гной-
ник или взрыхлить виноградник, то справиться с этой стро-
го определенной операцией будет нетрудно. Элементы, на
которые направлено действие, вовсе не изолированы от ос-
тального мира, по па них можно воздействовать, как если
бы они таковыми были: операцию можно завершить так, что
ни на миг не: возникнет необходимости рассматривать со-
вокупность, неотъемлемыми частями которой служат коле-
со, гнойник или виноградник. Произведенные изменения не
приводят к ощутимым переменам в остальных вещах, и не-
престанное воздействие извне тоже существенно не влияет
на ход операции. Но все складывается иначе, если мы будем
рассматривать какую-нибудь важную экономическую дея-
тельность, например производство автомобилей в Соединен-
ных Штатах. То же самое и с куда большим основанием мож-
но сказать об экономической деятельности в общем.
Между производством автомобилей и общим движением
экономики взаимозависимость довольно очевидна, но эко-
номика, взятая в своей совокупности, обычно изучается, как
если бы речь шла об изолируемой системе операций. Про-
изводство и потребление, конечно, взаимосвязаны, но если
рассматривать их вместе, то, казалось бы, нетрудно изучать
их так, словно речь идет о единой элементарной операции,
относительно независимой от того, чем она не является.
Этот метод правомочен, и наука никогда не действует по-
иному. И все-таки экономическая наука не дает результатов
того же порядка, что и физика, изучающая конкретное яв-
ление, а затем - в их взаимосвязи - совокупность явлений,
поддающихся изучению. Экономические же явления нелег-
ко изолировать, а их общую взаимосвязь нелегко установить.
По этому поводу можно спросить: не следует ли рассматри-
вать эту совокупность производственной деятельности в тех
изменениях, которые вызываются в ней всем, что ее окружа-
ет, и в тех, которые привносит в окружающее она сама? Ины-
ми словами: может быть, уместно изучать систему челове-
ческого производства и потребления в рамках какой-то бо-
лее обширной совокупности?
В науках подобные проблемы обычно носят академичес-
кий характер, но движение экономики настолько неудержи-
мо, что никто не удивится, если за первым вопросом после-
дуют и другие, не столь абстрактные: нет ли в совокупности
промышленного развития, в социальных конфликтах и пла-
нетарных войнах - одним словом, в осуществляемом людь-
ми глобальном труде - тех причин и следствий, которые об-
наруживаются лишь при условии изучения общих данных
экономики? Можем ли мы стать хозяевами столь опасного
производства (от которого мы ни в коем случае не можем
отказаться), не уразумев его общих последствий? Не должны
ли мы, раз уж непрестанно развиваем экономические силы,
ставить проблемы общего характера, сопряженные с движе-
нием энергии по Земному шару?
Эти вопросы дают возможность - наряду с теоретическим
смыслом - уловить и практическую ценность вводимых ими
принципов.
2. О необходимости бесполезных потерь избытка энер-
гии, которая не может потужить росту системы
С первого взгляда в экономике - в производстве и в исполь-
зовании богатств - легко распознать один особый аспект
земной деятельности, рассматриваемой как космический
феномен. На поверхности Земли происходит движение, воз-
никающее в результате прохождения энергии через данную
точку вселенной. Экономическая деятельность людей при-
сваивает это движение, она является использованием в оп-
ределенных целях тех возможностей, которые оно предос-
тавляет. Но такому движению свойственны облик и законы,
в сущности, неведомые тем, кто этими законами пользуется
и от них зависит. Следовательно, встает вопрос: изменяется
ли посредством человеческой деятельности общая детерми-
нация энергии, текущей через жизненную сферу? Или же
наоборот, сами намерения человеческой деятельности ис-
кажаются под действием этой детерминации, о которой эта
деятельность ничего не знает, которую не замечает и кото-
рую не может изменить?
Немедленно выскажу неизбежный ответ.
Непризнание человеком материального базиса жизни
приводит к еще большим заблуждениям. Человечество экс-
плуатирует данные ему материальные ресурсы, однако если,
^^ по своему обыкновению, оно сводит использование этих ре-
сурсов к разрешению трудностей, с которыми сталкивается
непосредственно (что поспешили объявить идеалом), то оно
приписывает силам, которые заставляет на себя трудиться,
цель, которой у них не может быть. На самом деле, сверх на-
ших непосредственных целей их труд следует за бесполез-
ным и бесконечным свершением3 вселенной.
Само собой разумеется, заблуждение, проистекающее от
столь полного непризнания, связано не только с притязани-
ями человека на здравомыслие. Нелегко осуществить наши
цели, если, пытаясь добиться таковых, необходимо совер-
шить превосходящее их движение. Конечно, эти цели и это
движение могут и не быть решительно несовместимы: но
чтобы примирить их между собой, не должны ли мы пере-
стать пренебрегать тем условием соглашения, при наруше-
нии которого труды наши быстро оборачиваются катастро-
фой?
Я буду исходить из следующего элементарного факта:
живой организм в ситуации, обусловленной различными
видами взаимодействия энергии на поверхности Земного
шара, получает в сущности больше энергии, чем необходи-
мо для поддержания жизни: избыточную энергию (богат-
ство) можно использовать для роста той или иной системы
(например, организма); если система уже не может расти или
же избыток энергии не может быть поглощен для ее роста,
то эту энергию необходимо потерять безо всякой пользы,
растратить, по собственной воле или нет, со славой или, на-
против, - катастрофическим образом.
3. Бедность организмов или ограниченных целокуппос-
тей и избыточное богатство живой природы
Умы, привыкшие видеть идеальную цель'своей деятельнос-
ти в развитии производительных сил, никак не признают
того, что ради свершения чего-либо следует без расчета (и
безвозмездно) расходовать энергию, созидающую богатство;
того, что ряд выгодных операций определенно не имеет ни-
каких других последствий, кроме пустого растрачивания
прибыли. Утверждать, что важную част), произведенной
энергии необходимо пускать на ветер, означает идти напе-
рекор суждениям, на которых основана рациональная эко-
номия. Мы знаем случаи, когда богатство следует уничто-
жить (кофе, выбрасываемый в море), по было бы неразумно
предлагать такие скандальные поступки в качестве приме-
ров для подражания. Они являются признанием бессилия,
и никто не смог бы обнаружить в них образ или суть богат-
ства. Действительно, уничтожение против своей воли (как в
примере с выбрасываемым кофе) в любом случае имеет
смысл поражения; его терпят, от него страдают, и его никак
не выдашь за нечто желательное. И тем не менее это именно
такая операция, без которой нет выхода. Если мы рассмот-
рим производительное богатство во всей его целостности
на всей поверхности Земного шара, то выяснится, что его
продукты можно использовать ради производительных це-
лей лишь в той мере, в какой тот живой организм, которым
является экономическое человечество, может приумножать
свои средства производства. А это возможно не всегда и не
до бесконечности. Избыток следует растратить с помощью
убыточных операций: окончательное расточение всякий раз
завершает собой движение, одушевляющее энергию Земли.
Противоположное же мнение возникает обычно по той
причине, что экономику никогда не рассматривают в общем.
Человеческий дух - как в науке, так и в жизни - сводит свои
операции к сущностям, в основе которых лежит тип ча.ст-
ныхсистем (организмов или предприятий). Экономическая
деятельность, рассматриваемая как совокупность, понима-
ется по образцу -частных операций, чья цель ограничена. Че-
ловеческий дух обобщает путем формирования совокупно-
сти операций - экономическая же наука довольствуется
обобщением изолированной ситуации, она сводит собствен-
ный предмет к операциям, осуществляемым В виду ограни-
ченной цели - цели, которую преследует человек экономи-
ческий; она не принимает к рассмотрению игру энергии, не
ограниченной никакой частной целью, ~ тру живой мате-
рии в общем, которая видна в движении света, чьим продук-
том она является. На поверхности Земного шара - для жи-
вой материи в общем - энергия всегда в избытке, вопрос все
время ставится в терминах роскоши, а выбор ограничива-
ется лишь способом расточения богатств. Лишь конкретное
живое существо или ограниченные совокупности живых су-
ществ сталкиваются с проблемой нужды. Но человек - это
не только отдельное существо, оспаривающее свою часть
ресурсов у живого мира или у других людей. Человека оду-
шевляет общее движение истечения (расточения) живой
материи, и он не в силах остановить его; даже - на самой вер-
шине - его суверенность в мире живого отождествляет его с
этим движением; она исключительным образом обрекает его
на славное дело, на бесполезное потребление. Если же он
отрицает таковое - к чему его непрестанно склоняет созна-
ние нужды, нехватки, свойственной отдельному существу
(которому постоянно не хватает ресурсов, ибо живое суще-
ство - это вечно нуждающийся), то его отрицание ничего не
меняет в глобальном движении энергии: энергия не может
беспредельно накапливаться в производительных силах; в
конце концов, она должна ускользнуть от нас и исчезнуть,
как река в море.
4■ Война, рассматриваемая как катастрофическая
трата избыточной энергии
Нежелание признать это ничего не меняет в последнем воп-
росе. Сколько бы мы этим ни пренебрегали, сколько бы мы
об этом ни забывали, но Земля, на которой мы живем, есть
не что иное, как поле все умножающихся разрушений. Наше
неведение имеет лишь следующее неоспоримое последствие:
оно заставляет нас претерпевать то, чем мы могли бы - ког-
да бы знали - управлять по нашему усмотрению. Оно лиша-
ет нас выбора такого способа растраты [энергии], который
бы нас устраивал. Неведение подвергает людей и их труд
катастрофическому уничтожению. Ибо если у нас нет сил
на то, чтобы самим уничтожить избыточную энергию, ее все
равно невозможно использовать; и - подобно дикому живот-
ному, не поддающемуся дрессировке, - теперь уже эта энер-
гия уничтожает нас, теперь уже мы расплачиваемся за из-
держки неизбежного взрыва.
Такие сгущения живой силы, которые в самых что ни на
есть жалких экономиках местами образуют "тромбы", на
деле являются наиболее опасными причинами разорения.
Способ разжижения подобных сгущений всегда был пред-
метом лихорадочных поисков, пусть даже и на самом смут-
ном уровне сознания. Древние общества обнаруживали его
в празднествах; некоторые из них воздвигали поразительные
монументы, не имевшие практической пользы; мы же на-
правляем избыток на приумножение "секторов обслужива-
ния"4, упрощающих жизнь, и мы вынуждены также расхо-
довать часть упомянутого избытка, продлевая часы досуга.
Но такие "отводы" всегда были недостаточными: их суще-
ствование в избъьтке тем не менее постоянно обрекало (в оп-
ределенных отношениях) множество людей и громадное
количество полезного имущества на уничтожение в войнах.
В наши дни соответствующая важность вооруженных кон-
фликтов даже возросла: она достигла известных нам катаст-
рофических масштабов.
Недавняя эволюция является следствием скачкообразно-
го роста индустриальной деятельности. Поначалу это стре-
мительно распространявшееся движение тормозило воен-
ную активность, поглощая основную часть избытка: разви-
тие современной промышленности дало относительно мир-
ный периоде 1815 по 1914 гг.5 В то же время развитие про-
изводительных сил и приумножение ресурсов сделали воз-
можным стремительный демографический рост передовых
стран (растущие кости заводов обрастали плотыо). Но рост,
сделавшийся возможным благодаря техническим нововве-
дениям, с течением времени стал затруднительным. Он сам
становился производителем все большего избытка. Первая
мировая война разразилась до того, как, пусть даже места-
ми, были реально достигнугы пределы этого избытка. И даже
Вторая мировая война не означает, что систему впредь не-
возможно развивать (экстенсивно и, в любом случае, интен-
сивно). Но система взвесила возможности остановки разви-
тия и перестала пользоваться удобствами роста, которому
ничто не противостояло. Иногда отрицают, что промышлен-
ное перепроизводство стояло у истоков недавних войн, в осо-
бенности - Первой мировой. Тем не менее, как раз это пере-
производство "расходовали" обе войны; именно его размер
придавал им такую чрезвычайную напряженность. Поэто-
му общий принцип избытка энергии, подлежащего растра-
чиванию и рассматриваемого (за рамками слишком узких
целей экономии) в качестве результата движения, эту энер-
гию превосходящего, трагически высвечивает целую сово-
купность фактов и в то же время приобретает значимость,
которую никто не может отрицать. Мы можем выражать на-
дежду на то, что нам удастся избежать надвигающейся вой-
ны. Но ради этой цели нам следует "отвести" избыточное
производство, либо через рациональное расширение сферы
затруднительного промышленного роста, либо через непро-
изводительный труд, расточающий энергию, которую нико-
им образом невозможно накопить. Это ставит многочислен-
ные проблемы, проблемы изнурительной сложности.6 Но
если мы и можем сомневаться в том, что с легкостью добь-
емся требуемых ими практических решений, то представ-
ляемый ими интерес оспаривать нельзя.
Теперь я лишь без промедления уточню, что само увели-
чение экономического роста требует переворачивания эко-
номических принципов - переворачивания морали, на ко-
торой они основаны. Переход от перспектив ограниченной
экономии к перспективам экономии общей фактически тре-
бует коперниканского переворота - выворачивания наи-
знанку как мысли, так и морали. В первую очередь, если часть
богатств, подлежащих оптовой оценке, обречена на гибель,
то уместно и даже неизбежно уступить эти товары без вся-
кой компенсации. А коль скоро это так, то - не говоря уже о
простом расточительстве вроде возведения пирамид - и сама
возможность осуществлять рост подчинена логике дара: про-
мышленное развитие всего мира требует от американцев
ясно осознать необходимость для своей экономики маржи
бесприбыльных операций. Гигантской индустриальной се-
тью нельзя управлять так, как будто меняешь колесо... Такая
сеть выражает течение космической энергии, от которой она
зависит, которую она не в силах ограничить и законами ко-
торой она впредь не может пренебрегать без последствий.
Горе тому, кто хотел бы полностью упорядочить превосхо-
дящее его движение закоснелым умом механика, меняюще-
го колесо!
II. ЗАКОНЫ ОБЩЕЙ ЭКОНОМИИ
1. Изобилие биохимической энергии и рост
То, что всякий организм, в принципе, располагает ресурса-
ми энергии, большей, чем необходимо для операций по обес-
печению жизни (функциональная деятельность, а у живот-
ных - необходимые мускульные усилия, поиски корма), -
является следствием таких функций, как рост и размноже-
ние. Ни рост, ни размножение не были бы возможны, если
бы растения или животные не имели, как правило, в своем
распоряжении некоторого избытка. Сам принцип живой ма-
терии рассчитан на то, чтобы химические операции жизни,
требующие расходов энергии, оказывались прибыльны, со-
здавая избыток.
Рассматривая, не вдаваясь в чрезмерно подробный ана-
лиз, скажем, развитие теленка, поначалу молено оставить в
стороне различные "вливания" животной или человеческой
энергии, позволяющие ему добывать пропитание (впрочем,
всякий организм зависит от того, что ему дают другие: если
вклад других благотворен, организм извлекает из него не-
обходимую энергию, но без него организм вскоре умрет).
Функциональная деятельность использует часть наличной
энергии животного, но оно располагает и неким избытком,
который обеспечивает его рост. В нормальных условиях
часть такого избытка растрачивается в движении, но если
скотоводу удается удерживать теленка в лежачем положе-
нии, то тогда теленок набирает вес: экономия проявляется в
виде наращения жира. Если теленка не закалывают, то на-
ступает момент, когда при замедленном росте весь прира-
щенный избыток живой силы уже не потребляется; тогда
теленок достигает половой зрелости; его силы расходуются
главным образом на свойственную бычку неугомонность,
если это самец, и на беременность и производство молока,
если это самка. Размножение означает в каком-то смысле
переход от индивидуального роста к росту групповому. Если
бычка кастрируют, то его вес некоторое время опять увели-
чивается, и на нем возят тяжелую кладь.
В природе не существует ни искусственного откармли-
вания новорожденных, ни кастрации. Для примера я избрал
именно домашнее животное, но в повадках животных все
движения в основе своей одинаковы. Во всей совокупности
случаев избыточная энергия питает рост или неистовое буй-
ство индивидов. Теленок и корова, быки вол всего лишь до-
полняют это великое движение более красочной и знакомой
иллюстрацией.
В растениях проявляется тот же, но гораздо ярче выра-
женный избыток. Они сами всецело суть рост и размноже-
ние (необходимая для их функциональной активности
энергия - ничтожна). Но эту бесконечную изобилыюсть сле-
дует рассматривать по отношению к условиям, которые де-
лают ее возможной - и ограничивают ее.
2. Предел роста
Вкратце остановлюсь на наиболее общих условиях жизни.
Я настаиваю лишь на одном факте, имеющем решающее зна-
чение: солнечная энергия есть принцип ее изобильного раз-
вития. Источник и сущность нашего богатства даются в сол-
нечном излучении, безвозмездно распределяющем свою
энергию - свое богатство. Солнце отдает, никогда ничего не
получая взамен: люди ощущали это задолго до того, как аст-
рофизика измерила это непрерывное расточительство; они
видели, как солнце способствует созреванию урожая, и свя-
зывали присущее ему сияние с жестом того, кто отдает, ни-
чего не получая. В связи с этим необходимо подчеркнуть
двоякое происхождение моральных суждений. Некогда цен-
ностью наделялась непроизводительная слава, а вот сегод-
ня ценность приписывается уровню производительности:
открылся путь к приобретению энергии, превышающему ее
расход. Теперь самая слава оправдана лишь теми последстви-
ями, что прославляемое деяние имеет в мире полезного. Но
затуманенное практическим рассудком и христианской мо-
ралью архаическое чувство все еще живо: в частности, оно
обнаруживается в романтическом протесте против буржу-
азного мира; полностью оно теряет свои права разве только
в классических концепциях экономики.
Солнечное излучение ведет к изобилию энергии на по-
верхности Земного шара. Но прежде всего живая материя
получает эту энергию и накапливает ее в пределах доступ-
ного ей пространства. Живая материя излучает энергию или
же впоследствии расточает ее, однако - перед тем, кахс отдать
значительную ее часть на излучение, - материя по мере воз-
можности использует энергию для роста. Только невозмож-
ность продолжать рост открывает путь к расточению энер-
гии. Следовательно, подлинный избыток возникает лишь
при ограничении роста индивида или группы.
Непосредственное ограничение для каждого индивида и
каждой группы задается другими индивидами, другими
группами. Но земная сфера (точнее говоря, биосфера1, соот-
ветствующая пространству, доступному для жизни) являет-
ся здесь единственным реальным пределом. Индивид или
группа могут быть ликвидированы другим индивидом или
другой группой. Но общий объем живой природы от этого
не меняется: в конечном счете, именно размеры земного про-
странства ограничивают глобальный рост.
3- Давление
В принципе, поверхность Земного шара освоена жизнью по
мере возможного. Жизнь в своих многообразных формах
приспосабливается к совокупности наличных ресурсов, так
что ее основополагающей границей является само простран-
ство. Те неблагоприятные регионы, где не могут иметь мес-
та жизненно необходимые химические операции, выглядят
так, будто жизнь в них невозможна. Но если принять во вни-
мание постоянное соотношение объема живой массы с мес-
тными климатическими и геологическими данными, то
можно считать, что жизнь здесь занимает все доступное ей
пространство. Эти местные условия определяют интенсив-
ность давления, осуществляемого жизнью по всем направ-
лениям. Но о давлении мы можем говорить в том смысле,
что если каким-то способом увеличить доступное простран-
ство, то это пространство сразу заполнится тем же самым
образом, что и соседнее. Впрочем, так и происходит всякий
раз при уничтожении жизни в любой точке Земного шара -
будь то лесным пожаром, извержением вулкана или же по
воле человека. Наиболее наглядный случай здесь - аллея,
расчищенная садовником и поддерживаемая им в таком со-
стоянии. Если за аллеей перестать ухаживать, давление ок-
ружающей жизни вскоре вновь покроет ее травами и кустар-
ником, где будут кишеть разнообразные живые организмы.
Если аллею заасфальтировать, то она будет надолго за-
щищена от давления жизни. Это означает, что возможный
объем жизни - тот, что был бы, если не асфальтировать ал-
лею, а перестать за ней ухаживать, - не будет использован;
что энергия притока, соответствующего данному объему,
будет утрачена, каким-то образом расточена. Такое давление
нельзя сравнивать с давлением в закрытом котле: если про-
странство целиком наполнено жизнью и нигде нет отдуши-
ны - ничего не взорвется. Но давление жизни присутствует,
жизнь как бы задыхается в чересчур узких рамках, разнооб-
разными способами она стремится к невозможному росту;
она открывает пути непрерывному истечению избыточных
ресурсов, с риском грандиозного расточительства. Когда же
рост достигает пределов, жизнь - хоть она и не в закрытом
котле - как минимум начинает кипеть: не взрываясь, ее край-
няя безудержность истекает в движении всегда на грани
взрыва.
На последствия этой ситуации мы мало обращаем вни-
мание в своих расчетах. Мы подсчитываем выгоду, но эта
ситуация нас обезоруживает: дело в том, что само слово "вы-
года" противоположно тому желанию, которое вступает в
действие при этих условиях. Как только мы хотим действо-
вать рационально, нам приходится учитывать полезность
своих поступков; полезность же подразумевает какой-то вы-
игрыш, сбережение или прирост. Если надо отвечать на изо-
билие жизни - его, без сомнения, можно использовать для
какого-нибудь прироста. Но в поставленной проблеме это
исключается. Если предположить, что рост уже невозможен,
то куда девать продолжающую кипеть энергию? Потерять
ее, - разумеется, не означает использовать. И все же речь идет
именно об истечении крови - о чистой и простой потере,
которая имеет место в любом случае: если с самого начала
избыток энергии не может послужить росту - он утрачива-
ется. Точно так же эта неизбежная утрата никоим образом
не может сойти за полезную. Речь теперь идет лишь о при-
ятной потере, которую следует предпочесть другой - непри-
ятной: речь идет о приятности - а не о полезности. Однако
последствия всего этого имеют решающее значение.
4■ Первое следствие давления: расширение
Трудно определить и представить себе давление, осуществ-
ляемое таким образом. Оно одновременно и сложно и не-
уловимо, но его следствия описать можно. На ум приходит
один образ однако прежде, чем предложить его, надо сказать,
что он дает представление о следствиях, а не конкретное по-
нимание причин.
Вообразим несметную толпу, собравшуюся в надежде
увидеть корриду, которая состоится на слишком тесной аре-
не. Толпа страстно желает заполнить трибуны, но трибуны
I те могут вместить ее: многим придется ждать у входа. Точно
гак же и возможности жизни не могут осуществляться до
бесконечности; они ограничены пространством, как доступ
толпы - количеством мест на трибунах.
Первым следствием давления будет увеличение числа
мест.
Если внутренняя служба порядка хорошо организована,
то количество мест строго ограничено. Но за пределами аре-
ны могут быть деревья и уличные фонари, с высоты кото-
рых видна площадка для боя быков. Если этому не помеша-
ет какое-нибудь распоряжение властей, то найдутся люди,
ко торые влезут на деревья и фонарные столбы. Аналогично
| тому, Земля поначалу открывает для жизни основное про-
странство вод и суши. Но жизнь стремительно овладевает
воздушной сферой. В первую очередь важно было увеличить
площадь зеленой субстанции растений, абсорбирующей
энергию световых лучей. Наслаивание листвы в воздухе за-
метно увеличивает объем этой субстанции: в особенности,
строение деревьев позволяет им развивать такую возмож-
ность, поднимаясь гораздо выше трав. В свою очередь, кры-
латые насекомые и птицы, вслед за пыльцой, захватывают
воздушную сферу.
5- Второе следствие давления:
расточительство, или роскош ь
Но нехватка мест может привести и к другому следствию-, у
входа может завязаться борьба. Если кто-нибудь погибнет,
то преобладание количества индивидов над количеством
мест уменьшится. Это следствие имеет смысл, противопо-
ложный первому. В первом случае давление открывает но-
вое пространство, во втором - давление устраняет возмож-
ности, избыточные по отношению к наличному простран-
ству. Это второе следствие встречается в природе в самых раз-
нообразных формах.
Самой примечательной из них является смерть. Как из-
вестно, в смерти нет необходимости. Простейшие формы
жизни бессмертны: рождение организма, возникшего путем
деления, теряется во тьме времен. По существу, нельзя ска-
зать, что у него были родители. Если а' и а" - двойники, воз-
никшие в результате раздвоения я, то а не перестало жить
при появлении я'; а' - это все еще а (и то же можно сказать
об а"). Предположим здесь (ради чисто теоретического до-
казательства), что у истоков жизни находится один-един-
ственный из таких бесконечно малых организмов: он все
равно бы быстро населил Землю своим потомством. Но в
принципе - спустя короткое время размножение сделалось
бы невозможным из-за нехватки пространства, и требующа-
яся для размножения энергия расточалась бы, например, на
выделение тепла. Впрочем, как раз это и происходит с од-
ним из таких микроорганизмов, с ряской, покрывающей
водоемы зеленой пленкой и затем остающейся в равновесии.
Для ряски ее пространство задано строго определенными
границами водоемов. Но застой, в котором пребывает ряска,
непредставим на уровне всего Земного шара, где по тем или
иным причинам нет необходимого равновесия. Молено до-
пустить (теоретически), что давление, повсюду равное само-
му себе, приведет к покою, к повсеместной замене роста по-
терей тепла. Но реальное давление приводит к иным след-
ствиям: оно вызывает соревнование среди неравных орга-
низмов, и хотя мы не можем сказать, как биологические виды
вступают в игру, мы можем сказать, что эта игра собой пред-
ставляет.
Независимо от внешнего для жизни воздействия (клима-
тические или вулканические явления), неравномерное дав-
ление внутри живой материи постоянно открывает для рос-
та оставляемое смертью пространство. Это не новое про-
странство, и если мы посмотрим на жизнь в ее совокупнос-
ти, то в действительности чаще всего увидим не рост, но со-
хранение общего объема. Иначе говоря, возможный рост
сводится к компенсации за произведенные разрушения.
Я настаиваю на том, что никакого роста не бывает, а про-
исходит лишь связанное с роскошью расточение энергии
под разными обличьями! История жизни на Земле представ-
ляет собой, главным образом, следствие безумия изобилия:
основным событием является развитие роскоши, производ-
ство все более дорогостоящих жизненных форм.
6. Три типа природной роскоши:
поедание, смерть и половое размножение
Поедание одних биологических видов другими представля-
ет собой простейшую форму роскоши. Население, блокиро-
ванное германской армией, вследствие голода приобрело
непосредственное представление о дорогостоящем характе-
ре обходного развития живой материи. Если мы будем вы-
ращивать картофель или зерно, то урожайность земельного
участка в калориях будет гораздо значительнее, нежели мо-
лочная или мясная производительность скота, содержаще-
гося на луговом участке такого же размера. Наименее доро-
гостоящая форма жизни - та, которую ведет зеленый мик-
роорганизм (поглощающий солнечную энергию благодаря
действию хлорофилла), но растительная жизнь вообще ме-
нее дорогостоящая, чем животная. Растительность стреми-
тельно занимает доступное ей пространство. Животные ус-
траивают из нее гекатомбы и именно таким образом увели-
чивают возможности роста, сами же они развиваются куда
медленнее. С этой точки зрения на самой вершине распола-
гается плотоядное животное-, постоянное потребление им
других животных представляет собой грандиозное расточи-
тельство энергии. Уильям Блейк обращался к тигру: "В ка-
ких далеких небесах или глубинах// пылала плавильная
печь твоих глаз?" Что более всего поражало поэта, так это
жестокое - на грани возможного - давление, способность
интенсивного поглощения жизни. В общем кипегши жизни
тигр представляет собой точку крайнего накала. И накал этот
действительно идет из отдаленных глубин небес, из всепог-
лощающей силы солнца.
Поедание несет с собой смерть, но в случайной ее форме. Из
всей мыслимой роскоши смерть - в ее фатальной и неумоли-
мой форме, - разумеется, стоит дороже всего. Хрупкость тел
животных, их сложное устройство уже указывают на их "рос-
кошный" смысл, но эти хрупкость и роскошь достигают
кульминации в смерти. Ккак в пространстве стволы и ветви
деревьев возносят к свету наплывающие друг на друга яру-
сы листвы, так и смерть распределяет смену поколений во
времени. Она непрестанно оставляет место, необходимое для
прихода новорожденных, и мы совершенно зря проклинаем
ту, без которой нас бы не было.
В действительности когда мы проклинаем смерть, мы
страшимся лишь самих себя: это наша воля, это ее неукос-
нительность вызывает в нас трепет. Мы лжем самим себе,
мечтая ускользнуть от движения роскошной изобильности,
между тем как сами представляем собой лишь ее обострен-
ную форму. Или, может быть, прежде всего, мы лжем для
того, чтобы впоследствии острее ощутить неукоснитель-
ность этой воли, доведя ее до неукоснительного предела осоз-
нанности.
В этом отношении роскошь смерти воспринимается нами
точно так же, как и роскошь сексуальности: поначалу - как
отрицание нас самих, впоследствии, после внезапного пере-
ворачивания, - как глубинная истина движения, внешним
выражением которого является жизнь.
В существующих условиях, независимо от нашего осозна-
ния, половое размножение - наряду с поеданием и смертью
- является одним из великих обходных пугей роскоши, обес-
печивающих интенсивное потребление энергии. В первую
очередь оно подчеркивает то, что возвещалось неполовым
размножением: деление, с помощью которого индивидуаль-
ное существо отказывает себе в росте и - посредством умно-
жения количества индивидов - переносит рост на безлич-
ный уровень жизни. Дело здесь в том, что с самого начала
сексуальность отличается от скупого роста: если по отноше-
нию к биологическому виду она предстает в виде роста, то
от этого, в принципе, она не перестает быть роскошью для
индивидов. Это свойство ярче выражено в половом размно-
жении, когда порожденные индивиды четко отделены от тех,
кто их порождает - и дает им жизнь подобно тому, как мы
вообще даем нечто другим. Но не отказываясь от того, чтобы
впоследствии, на период вскармливания, вернугься к прин-
ципу роста, размножение высших животных непрестанно
усугубляет тот разрыв, что с самого начала отделил его от
простого стремления отдельной особи к пище ради увели-
чения собственного объема и сил. Животное размножение
- это случай внезапного и неистового расточения ресурсов
энергии, в один миг достигающего пределов возможного
(...во времени - тоже, что тигр в пространстве). Такое расто-
чение выходит далеко за пределы того, чего хватило бы для
роста биологического вида. Кажется, что оно сразу же ста-
новится самым значительным расточением из тех, которое
индивиду вообще под силу осуществить в одно мгновение.
У человека оно сопровождается всевозможными формами
разрушения, оно приводит к гекатомбам имущества - по
смыслу подобным гекатомбам тел - и в конце концов воссо-
единяется с безрассудной роскошью и безрассудным избыт-
ком смерти.
7- Расширение посредством труда и техники
и человеческая роскошь
Деятельность человека в основе своей обусловлена этим об-
щим движением жизни. В одном смысле, в смысле протя-
женности,, она открывает перед жизныо расширенные воз-
можности, новое пространство (как это делают в природе
листва дерева или крыло птицы). Пространство, которое тех-
ника и труд открывают для усиленного размножения чело-
века, не является тем, в собственном смысле слова, простран-
ством, которое жизнь еще не успела заселить. Скорее, преоб-
разующая мир человеческая деятельность - посредством
вспомогательных аппаратов, изготовленных из несметного
количества инертной материи и значительно увеличиваю-
щих ресурсы доступной энергии, - увеличивает массу жи-
вой материи. Человек изначально обладал способностью ис-
пользовать часть наличной энергии не для биологического,
а для технического роста собственных энергетических бо-
гатств. В сущности, техника позволила расширить и возоб-
новить первичное движение роста, осуществляемое жизнью
в пределах возможного. Несомненно, речь идет о таком раз-
витии, что не является ни непрерывным, ни бесконечным.
Иногда остановка в развитии соответствует техническому
застою, иногда изобретение новой техники приводит к скач-
ку в развитии. Сам прирост энергетических ресурсов может
служить основой для возобновления биологического (демог-
рафического) роста. История Европы в XIX веке представ-
ляет собой превосходную (и наиболее известную) иллюст-
рацию обширного и стремительного возрастания живого,
чьим костяком служило фабричное оборудование: общеизве-
стна важность роста населения, в первую очередь связанного с
индустриальным подъемом.
В действительности количественные соотношения насе-
ления и оборудования - как и вообще условия экономичес-
кого развития в истории - подвержены столь разнообраз-
ным влияниям, что всегда бывает затруднительным точно
определить их тип. В любом случае, я не могу включать столь
развернутый анализ в краткий обзор, который лишь в об-
щих направлениях способен показать то мощное движение,
что одушевляет Землю. Впрочем, недавнее замедление демог-
рафического роста само обнаруживает всю неоднозначность
последствий этого процесса. Дело в том, что возобновление
развития, проистекающее из человеческой деятельности,
которое делают возможным или поддерживают технические
нововведения, всегда приводит к двойственным последстви-
ям: поначалу оно потребляет важную часть избыточной
энергии, однако затем само начинает производить непре-
рывно растущий энергетический избыток. В последующий
период этот избыток делает рост более затруднительным, так
как растущее население уже не справляется с потреблением
избытка. В известный момент интересы расширения нейт-
рализуются противоположными интересами, интересами
роскоши: первые еще играют некоторую роль, но обманчи-
вым, ненадежным и зачастую бессильным образом. Падение
демографических кривых, возможно, служит первой приме-
той того, что процесс теперь идет с обратным знаком: что
сейчас важно в первую очередь - не развитие производитель-
ных сил, а роскошная растрата, ими произведенная.
В этот период готовится огромное расточительство: ког-
да после целого столетия заселения земель и индустриаль-
ного покоя был достигнут временный предел развития, две
мировые войны устроили самые грандиозные оргии бо-
гатств - и людей, - какие только знала история. Тем не ме-
нее, такие оргии совпадают с ощутимым подъемом общего
уровня жизни: масса населения пользуется все более многочис-
ленными непроизводительными услугами; работы стало мень-
ше, а зарплата возросла.
Дело в том, что человек на нашей планете, правда косвен-
ным, вспомогательным образом, является ответом на про-
блему роста. Несомненно, с помощью труда и технических
изобретений человек сделал возможным расширение сфе-
ры своего обитания за ее изначальные пределы. Но как тра-
воядное представляет собой роскошь по отношению к рас-
тению, а плотоядное - по отношению к травоядному, - так и
человек изо всех живых существ более всего способен ин-
тенсивно и роскошно потреблятьiT тот избыток энергии,
который давление лсизни предоставляет для сгорания, в со-
ответствии с солнечным истоком своего движения.
8. Проклятая доля
Эта истина парадоксальна - до такой степени, что становит-
ся прямо противоположной той, с которой мы привыкли
иметь дело.
Эта парадоксальность подчеркивается тем фактом, что в
кульминационной точке изобилия смысл его всевозможны-
ми способами маскируется. В существующих условиях все
способствует затемнению того основополагающего движе-
ния, которое стремится возвратить богатство к его функции
- к дару, к безвозмездному расточению. С одной стороны,
механизированная война со своими опустошениями выстав-
ляет упомянутое движение как чуждое и враждебное чело-
веческой воле. С другой, - требование повышения жизнен-
ного уровня никоим образом не выставишь как потребность
в роскоши. Движение, это требование отстаивающее, служит
даже протестом против роскоши крупных состояний: таким
образом, повышение жизненного уровня отстаивается во
имя справедливости. Мы, разумеется, ничего не имеем про-
тив справедливости, но да позволено нам будет заметить, что
слово справедливость скрывает здесь в себе глубокую исти-
ну своей противоположности, которой-то как раз и являет-
ся свобода. Верно, что вместе с маской справедливости сво-
бода получает и тусклую, неприметную внешность существо-
вания, подчиненного необходимости: это скорее сведение ее
границ до наиболее справедливых, нежели то опасное спус-
кание с цепи, при котором свобода утрачивает весь свой
смысл . Это гарантия от риска рабства, а не воля брать на
себя тот риск, без которого нет свободы.
Ощущение проклятия связано с этим двояким измене-
нием движения, которого от нас требует потребление бо-
гатств. Отказ от войны в той чудовищной форме, которую
война принимает, и отказ от роскошного расточения, тра-
диционная форма которого отныне обозначает несправед-
ливость. Сейчас, когда прирост богатств велик как никогда,
он окончательно приобретает в наших глазах тот смысл, ко-
торый он всегда отчасти имел, - смысл проклятой доли.
5>. Противоположность "общей" точки зрения точке
зрения "частной"
В том факте, что нас страшит и отвращает движение расто-
чения, которое пронизывает нас и которое даже и естъмы,
разумеется, нет ничего удивительно го. Поначалу такие след-
ствия вызывают тревогу. Не что иное, как образ тигра выра-
жает истину поедания. Смерть превратилась в наш ужас, и
хотя в каком-то смысле быть плотоядным и не бояться смер-
ти соответствует требованиям мужественности (впрочем, это
другое дело!), сексуальность ассоциируется с позорностью
смерти и поедаемого мяса.8
Но такая атмосфера проклятия предполагает тревогу, а
тревога, в свою очередь, свидетельствует об отсутствии (или
о слабости) давления, оказываемого безудержностью жиз-
ни. Тревога имеет место, когда сам тревожащийся не прони-
зан ощущением изобилия. Именно это и возвещает изоли-
рованный и индивидуальный смысл тревоги. Тревога может
ощущаться лишь с личной, частной точки зрения, радикаль-
но противоположной точке зрения общей, основанной на
изобилии живой материи в ее совокупности. Тревога лише-
на смысла для того, кто выходит из берегов жизни, и для всей
жизни в ее совокупности, по существу представляющей со-
бой половодье.
Если же теперь мы рассмотрим нынешнюю историчес-
кую ситуацию, то она характеризуется тем, что суждения,
касающиеся общей ситуации, исходят из чисткой точки зре-
ния. В принципе, частное существование всегда подверже-
но риску нехватки ресурсов и изнеможения. Ему противо-
поставлено существование общее, ресурсы которого избы-
точны, а смерть для которого - бессмыслица. Исходя из час-
тной точки зрения, проблемы, в первую очередь, возника-
ют из-за недостаточности ресурсов. Если же мы исходим из
общей точки зрения, проблемы, в первую очередь, возника-
ют из-за избытка ресурсов. Несомненно, проблема нищеты
сохраняется в любом случае. Впрочем, само собой разумеет-
ся, что общая экономия должна также рассматривать рост
(всякий раз, когда он возможен, и прежде всего) и его увели-
чение. Но что бы она ни рассматривала - рост или нищету,
- она учитывает пределы, с какими тем придется встретить-
ся, а также определяющий (решающий) характер проблем,
вытекающих из существования избытка [энергии].
Если привести краткий пример, то проблему нищеты в
Индии невозможно, прежде всего, отделить от демографи-
ческого роста в этой стране и от диспропорций в ее промыш-
ленном развитии. А сами возможности промышленного ро-
ста Индии невозможно отделить от избытка американских
ресурсов. В такой ситуации прочитывается типичная про-
блема общей экономии. С одной стороны, обнаруживается
необходимость расхода сил, с другой - необходимость их
роста. Современный мир определяется неравномерностью
давления (количественного или качественного), производи-
мого человеческой жизнью.
Коль скоро это так, то общая экономия предлагает в ка-
честве правильной операции безвозмездный перевод амери-
канских богатств в Индию. Это предложение учитывает уг-
розу для Америки, которая может возникнуть в результате
давления - и неравномерности этого давления, - оказывае-
мого на мир развитием жизни в Индии.
Эти соображения с необходимостью ставят во главу угла
проблему войны, ясно представить которую позволяет лишь
аргумент об основополагающем кипении жизни. Единствен-
ный выход - в мировом подъеме жизненного уровня: толь-
ко подъем жизненного уровня при нынешнем состоянии
морали может поглотить избыточность американского про-
изводства, опустить давление жизни ниже опасной точки.
Приведенная теоретическая концепция мало отличает-
ся от недавно появившихся эмпирических взглядов на этот
предмет, но она более радикальна, и интересно подчеркнуть,
что упомянутые эмпирические взгляды послужили реакци-
ей на концепции, существовавшие прежде: как кажется, эта
концепция наделяет большей силой и те, и другие.
10. Решения общей экономии и "самосознание"
Однако надо тотчас же добавить: сколь бы оправданными
ни были такие решения, их проведение в жизнь в желаемых
масштабах столь затруднительно, что такая затея с самого
начала внушает мало надежд. Теоретическое решение суще-
ствует, и даже необходимость в нем не полностью ускольза-
ет от тех, кто вроде бы должен его принять. Но тем не менее
- и даже, точнее говоря, - в первую очередь общая экономия
определяет взрывной характер нашего мира, доведенного в
настоящее время до крайности взрывоопасного напряжения.
Очевидно, проклятие тяготеет над человеческой жизнью в
той мере, в какой у нее нет сил приостановить это головок-
ружительное движение.
Необходимо без колебаний объявить, что от человека - и
только от человека - зависит снятие этого проклятия. Но
его нельзя было бы снять, если бы движение, на котором оно
(>сновано, не представало в сознании с такой ясностью. В этом
отношении кажется довольно печальным, что в качестве
средства против грозящей катастрофы молено предложить
лишь "повышение жизненного уровня". Обращение к тако-
му средству, как я говорил, связано с волей не видеть - в его
истине - требование, на которое оно стремится ответить.
Но если мы рассмотрим в одно и то же время и слабость,
11 доблесть этого решения, то сразу же возникнет мысль о том,
что из-за его двусмысленной природы оно является един-
ственным, которое может быть истолковано достаточно
широко: оно подводит и побуждает к тем большим усилиям
ясности сознания, чем дальше оно от этой ясности, по-ви-
димому, отстоит. На этом пути уклонение от истины - в силу
взаимообратного действия - служит гарантией признания
истины. Духу современного человека всегда претит иметь
дело с решениями, которые, не будучи негативными, явля-
ются эмфатическими и произвольными; наоборот, совре-
менный человек любит ту образцовую строгость сознания,
которая, правда, рискует постепенно подчинить человечес-
кую жизнь лишь мерилам собственной истины. Разумеется,
изложение общей экономии имеет в виду вмешательство в
публичные дела. Но в первую очередь и более глубоко оно
направлено на сознание; прежде всего оно упорядочивает
самосознание человека, которого человек, в конце концов,
мог бы достичь в ясном видении последовательности своих
исторических форм.
Итак, общая экономия начинается с изложения историчес-
ких данных, наделяющих смыслом данные современности.